Сороковник. Книга 2

Габариты кухни таковы, что в первый момент я теряюсь. Вернее сказать, это мой объект внимания в ней затерялся. Первое, что вижу, войдя — аккурат по центру два "островка", за ними рабочая зона вдоль стены, аж с двумя громадными вытяжками над плитами; если у хозяина гигантомания, так она во всём будет проявляться. Правее, ближе к окну, большой обеденный стол для персонала… А, не с того конца начала осматриваться! В противоположной левой стороне на высоком стуле у барной стойки как раз и обустроилась жертва законного повода надраться. И уже скручивает горлышко бутылке с янтарного цвета жидкостью.

— Ггде-то здесь должен быть лёд, — глубокомысленно изрекает. — И-ива, не заглянешь вон туда?

Взмахом руки с зажатой в ней бутылкой обозначает направление; пожав плечами, я иду к большому двустворчатому холодильнику. Лёд — это хорошо, по крайней мере, не в чистом виде будет накачивать себя местной гадостью. А начнёт сильно хмелеть — суну ему часть за шиворот, пусть охладится. Не зная о моих планах, Николас снимает с подставки тяжелый стакан с толстым дном, подумав, пристраивает рядом и второй. Для кого? У меня в душе зарождаются смутные подозрения. Щедро зачерпнув горстью льда из найденной в морозилке ёмкости, он рассыпает его по стаканам и не менее щедро плещет из бутылки.

— Ввыпьем, родственница, — пододвигает мне стакан.

Не такая уж и гадость, принюхиваюсь я. Виски, не иначе.

Была, не была. Сперва поддакнуть, затем отвлечь.

— Выпьем, — коротко говорю.

Мы чокаемся стаканами, содержимое своего он опрокидывает в себя сразу. Выдохнув, вопросительно смотрит. Честное слово, сейчас спросит: ты меня уважаешь? Пожав плечами, делаю глоток. Виски, да. И качественный, грех жаловаться.

— Ничего не получается — с огорчением заявляет вдруг Николас и наливает себе ещё. — Будешь? Нет, так нет. Понимаешь, родственница, полдня пытаюсь забыться — и ни в одном глазу. А очень хочется.

Невзирая на выпитое, речь его обретает прежнюю правильность. Он задумчиво смотрит, как подтаивает лёд, расплываясь в спиртном фактурными струями.

— Самое страшное, что я сам не знаю, чего теперь хочу, — продолжает он. — Когда вдруг там, на берегу, я понял, что появился шанс вернуться домой — безумно обрадовался, понимаешь, безумно! Я этого пятнадцать лет ждал! Шутка ли — за это время новое поколение подросло, а мои сверстники может не только отцами — дедами стали. А я всё здесь ошиваюсь, выбраться не могу. И вдруг — ты…

Он шумно выдыхает и с отвращением отталкивает выпивку.

— Уже не лезет. Я ведь сегодня Большой совет собрал, всех директоров и управляющих с мест сдёрнул, двоих аж с другого континента. Знаешь, для чего? Проститься хотел. Ребята все хорошие, один к одному, всех лично подбирал. Как себе верю каждому. И вот собираюсь им сказать: всё, господа, пришёл и ваш час: ухожу, владейте всем! И не могу. Понимаешь? Не могу.

Он всё же махом выпивает дозу. Даже не морщится.

— Это же — империя, — задумчиво говорит, и глаза его снова светлеют. — Пятнадцать лет по киррпичику, своими руками строил. С теми, кто мне пподняться помог, с теми, кого и сам из грязи вытащил. И вот они на меня как на бога смотрят — а я им сскажу сейчас: я вас ббросаю. Это как?

Его тоскливый взгляд замирает в непонятных мне далях. Пора принимать меры.

— У тебя визитка есть? — перебиваю.

Сбившись с мысли, он в недоумении смотрит на меня. Взор чист и ясен, как у большого младенца. И горечь на лице: меня не слушают! Тем не менее, лезет в бумажник и выуживает визитную карточку. Я деловито её прощупываю: достаточно плотная, поверхность глянцевая, почти как ламинированная. Пойдёт.

— Ччто ты делаешь? — с внезапным интересом спрашивает Николас, потому что видит, как я беру ещё два стакана. Завладев бутылкой, наполняю один до самых краёв виски, вытаскиваю из холодильника питьевую воду, которую заметила, когда разыскивала лёд, и пытаюсь открыть, но крышка намертво приросла к колечку. Перегнувшись через стойку, Николас отбирает бутыль и легко её откупоривает.

— Спасибо, — говорю. Наливаю так же доверху второй стакан. Главное, чтобы всё получилось с первого раза. Давненько мне не приходилось заниматься такими фокусами…

Кладу на стакан визитку так, что она практически соприкасается с водой, остаются совсем небольшие щели между ровными краями картона и скругленными боковинами ёмкости. То, что надо. Примеряюсь. Прицеливаюсь. Берусь, фиксируя визитку кончиками пальцев. Стрельба хорошо тренирует и глазомер, и руку, и поэтому мне не составляет особого труда молниеносно перевернуть стакан с водой донцем вверх и водрузить его на второй, и теперь получается, что две среды — алкоголь и вода — разделены всего лишь тончайшей перегородкой.

— И что теперь? — с любопытством спрашивает Николас. Глаза любопытные, как у младенца, увидевшего невиданную игрушку.

— Смотри, — отвечаю. — Наблюдай. Интересная штука сейчас будет.