Сороковник. Книга 3 (СИ)

Покосившись на меня, он вытаскивает из закромов деревянного ящичка угольный карандаш, протягивает мне — и кивает на холст. Стянув перчатку, чтобы не испачкать, вывожу чёрным в нижнем правом углу холста: "Спасибо, Мастер". Ставлю подпись. Возвращаю уголёк на место. Надеваю перчатку.

Он, улыбнувшись в усы, снова берётся за кисть.

Да, день богат на интересных людей…

Но кто бы мог подумать, что ждёт меня ещё одна встреча, но на этот раз — не слишком приятная?

Едва свернув в квартал русичей, слышу за спиной приближающийся конский топот. Но я же знаю правила: всадникам отведена проезжая часть, желательно — середина, прохожим — тротуар, вот и иду себе спокойно по тротуару. То, что всадник внезапно сворачивает и преграждает мне путь конём, становится для меня полнейшей неожиданностью.

В какой-то момент мне вдруг кажется, что мир вокруг расплывается. Но вдруг я понимаю, что это не игра зрения, это на мгновение проявляется и окутывает меня радужная плёнка защиты. Всё-таки они где-то рядом, мои хранители, но вертеть головой и выискивать их сейчас — не время.

— Далеко путь держишь, обережница? — смурно спрашивает Ипатий. — И не одна, как посмотрю. От кого защищаешься — не от меня ли? Неужто я тебе угрожал хоть раз?

Он слегка выдвигает коня вперёд, но тут надо мной зависает ещё одна плёнка, на этот раз плюющаяся искрами, и конь шарахается в сторону.

— Здравствуй, Ипатий, — спокойно говорю. — Да и я тебя вроде не обижала, с чего это ты на меня наезжать удумал? — И невольно ловлю себя на том, что слово "наехать" можно понять сейчас в обоих смыслах, и в прямом, и в переносном. С запоздалым страхом понимаю: а ведь так и стоптать недолго!

— Навестить кого решила? Или так, полюбопытствовать, как тут без тебя, драгоценной, выжили?

— Да что с тобой, воевода? — не выдерживаю. — Я что — обидела тебя чем-то?

Он сдерживает коня, который дрожит от выстреливающих искр.

— Быстро же ты Васюту забыла, — говорит сквозь зубы. — И уже к тёмному под бок подлегла, успела сговориться. А знаешь, что твой некромант перед самым боем к Васюте приходил?

— И что? — стараюсь сдерживаться, хотя внутри просто кипеж.

— То! Слышал я их разговор, да многие слыхали, тёмный ни от кого не таился. Сказал, мол, прятаться от тебя не хочу и не буду, жену привёз — сам знаешь, кого, и тебе не уступлю. Из-за тебя Васюта погиб, не иначе! Смерти он искал, обережница! Да ты что не понимаешь, что ли?

В его злых глазах разгораются красные огоньки. Я невольно отступаю.

— Васюта — не мальчик, из-за бабы смерти искать. — Удивительно, но голос мой звучит холодно и ровно. — Он, когда на Змея кинулся, не обо мне думал, а о тех, кого за своей спиной оставил. О Яне, о товарищах. Их защищал. А ты где был тогда?

У него дёргается щека.

— Поле большое, на всех места хватило, — говорит угрюмо. — К Яну не смей ходить, и я ему запрещу с тобой, изменщицей, видеться. Нет тебе…

Кто-то въезжает в переулок за моей спиной.

— … среди наших места.

— Да ты что, Ипатий, белены объелся? — слышу за спиной возмущённый голос. — Ты что творишь, ирод?

— И ты не суйся, воительница, — огрызается тот. — Не твоё это дело.

— Моё, — твёрдо отвечает Лора и не спеша тянет из заплечных ножен короткий меч. — Только ляпни ещё что в таком духе — не посмотрю, что вместе в бой шли. Езжай своей дорогой, Ипатий.

— Ты… — говорит он неверяще. — На меня?

— Хороший ты мужик, воевода, — Лора поигрывает оружием, — но не орёл. Не орёл. Давай, вали отсюда. Я ведь не шучу.

Воевода сплёвывает.

— С бабами связываться…

Я перевожу дух. Потому что в какой-то момент показалось, что он просто так не уедет, и придётся мне звать своих хранителей — разнимать дерущуюся парочку. Вот уж не хотелось бы, чтоб из-за меня эти двое сцепились. Потому что худо было бы Лоре. Слишком бешеные глаза были у всадника.

Амазонка долго смотрит ему вслед. Затем спешивается — и порывисто меня обнимает. Защитные плёнки бесшумно лопаются за секунду до нашего жаркого объятья.

— Ванька-а… — бормочет Лора, стискивая и тормоша меня. — Ванечка, ну как же так всё получилось… Пойдём ко мне, — решительно говорит, отстранившись. — Не ровён час, этот чокнутый вернётся на разборки. Что на него нашло, не знаешь? Ещё на Совете был как человек, а как из портала выехал — как подменили. И на площадь не поехал, сразу сюда. А я хотела к Яну завернуть, Вань, он же в тоске весь, почернел, ну, из-за… — Она замолкает. Добавляет тихо. — Из-за Васюты. Ты знаешь? Тебе сказали?

— Сказали. Я ведь тоже к Яну шла.

— Давай выждем. Что-то старый чёрт не в том духу, как бы не учудил чего. Пойдём-пойдём, — берёт лошадку за повод и разворачивает и её, и меня к центру. А я поспешно кручу головой, надеясь всё-таки увидеть своих сопровождающих, но — безрезультатно.

— Ты его, дурака, не слушай, — успокаивает Лора. — Никто о тебе ничего плохого не думает. Не знаю, что он там себе в голову вбил, но только совсем не так всё было. Мага, когда в лагерь заявился…

Так он всё же был у Васюты?