Сороковник. Книга 3

Похоже, место для гамбитов выбрано не случайно: неподалёку от скамейки, напротив загадочного чуда-кустика, что прорезался уже сантиметров на пятнадцать и успел выгнать несколько новых листочков. С собой у отцов-наблюдателей припасена бутылочка ликёра, и по всему видать — они никуда не торопятся. Идиллия. Смотрела бы и смотрела… Уж не знаю, каков в бою Кэррол-старший, но, поглядывая на одомашненного дона, которому разве что турецкого халата не хватает для полноты образа вельможи на покое, я нет-нет, да вспоминаю Ящера, камнем рухнувшего с неба на зверушку Игрока. И клацанье гигантских челюстей, в одно смыкание перекусивших бронированную шею.

ГЛАВА клана задумывается над ходом, рука замирает над доской.

— Дорогая донна, — внезапно говорит он, не поворачивая головы, — не подскажете, когда уже я с вами расквитаюсь? Ведь я снова у вас в долгу…

Не торопясь, передвигает фигуру. А я так и прирастаю к скамейке. На мою беду братья-некроманты выпроводили меня немного подышать и развеяться, пока приглашённая из ресторана прислуга наводила порядок (нет, видали? мне даже не позволили прикоснуться к посуде!) И я послушно отбыва… нет, просто высиживала срок неподалёку от взрослых дяденек, ожидая, пока меня позовут в дом и прикидываясь незаметной мышкой. До сей поры казалось, что это срабатывает: "Отцы" меня словно не замечали, обмениваясь короткими репликами, но чаще всего отмалчиваясь, и было у меня подозрение, что в этом случае беседа не прерывалась, а всего лишь переходила в иной диапазон. Дон и сэр секретничали, как пить дать, но со стороны всё выглядело благопристойно, а учитывая подозрения дона в прослушке — объяснимо. Поэтому обращение Главы непосредственно ко мне, да ещё в подобном духе заставило меня нервно заёрзать.

Дон Теймур отвлекается от доски.

— Должен поблагодарить вас, донна, за то, что во время своего красочного рассказа вы не упомянули о небольшой размолвке с известным нам всем военачальником. Нетрудно представить реакцию Маги на то, что вам пришлось услышать. — Глаза дона опасно желтеют. — Многое из того, что в моём сыне стало выправляться, рухнуло бы. Но раз уж его здесь нет — позвольте уточнить, почему вы всё-таки промолчали?

— Это личное дело, — отвечаю, помедлив. — И не стоит вашего внимания.

— Ошибаетесь, — холодно возражает ГЛАВА. — Хотите вы или нет — но вы в клане, мало того — в нашей семье, донна. Оскорбление, нанесенное моей невестке, нанесено и мне, и я не собираюсь оставить его безнаказанным. Напомнить вам слова этого человека? Или вы и в нём видите только хорошее, напрочь забыв, какие обвинения он вам высказал?

— Тимур… — предупреждающе окликает сэр Джон. ГЛАВА неожиданно огрызается:

— Я помню. И держу себя в руках. — Сердито гасит сигару. — Вынужден сообщить, донна, что только вмешательство вашей подруги остановило в тот момент моих людей от решительных действий. Вы хотя бы сообразили, что всё могло закончиться гораздо хуже, будь вы одна?

Только сейчас на меня накатывает запоздалый страх. Какая же я всё-таки дура, перепугалась за Лору, того не соображая, что она-то — стреляный воробей, себя в обиду не даст, да к тому же при мече; а то, что мне пришлось бы худо, не заметь воевода надо мной двойной защиты — даже не подумала. Он-то понял, что меня охраняют, может, оттого и взбеленился.

— Пострадавшая сторона — вы, — понизив голос до шёпота, сообщает дон. Вперяет в меня взор. — Вы вправе требовать удовлетворения. Одно ваше слово — и вам принесут его голову.

Я даже глаза на миг закрываю. И очень хорошо, а то, кажется, снова попаду под гипнотический взгляд. А ведь принесут, думаю в ужасе, стоит мне сейчас просто кивнуть… Да что я им — Иродиада, что ли?

— Нужно ли это, Тимур? — сэр Джон укоризненно качает головой.

— Никто не может обижать наших женщин безнаказанно, этот человек — не исключение, невзирая на заслуги. Итак, донна?

Как мне ему объяснить?

Какими бы наблюдательными не были его люди — скорее всего, не разглядели одной крошечной детали. Но я-то стояла к Ипатию гораздо ближе, чем они!

Пауза становится слишком затянутой.

— У него были странные глаза, дон Теймур, — я, наконец, решаюсь поделиться догадкой. — Странные. С краснотой, которой раньше не было. Не белки глаз, понимаете, а сама радужка, как у… В общем, вы тоже должны их помнить. — Дон прищуривается, откидывается на спинку стула, скрестив на груди руки. Меж бровей прорезаются две морщинки. — Поэтому я сомневаюсь, что всё, сказанное Ипатием, было сказано действительно им, — завершаю с облегчением. — Даже Лора заметила, что до портала он был совершенно нормальным, а потом вдруг как с цепи сорвался.

Сэр Джон не спеша пристукивает фигурой по доске. "Отцы" снова обмениваются многозначительными взглядами. Дон вопросительно поднимает бровь — и, видимо, получает какой-то ответ.