Сороковник. Книга 4

– О русичах, дорогая, о тех, что вместе со своим лидером сумели пройти через подземелья Игрока и вернуться, целыми, но не слишком невредимыми. С одним из них нам немало пришлось протрудиться, но в конце концов мы и его поставили на ноги. От второго так и не отходила невеста, прелестная девушка Ольга, которую вы хорошо знаете, и которая, как и её соотечественники, наотрез отказывается уйти, не попрощавшись с вами. К сожалению, допустить к вам я могу лишь её, поскольку остальные – Воины, и хоть кровного родства с вашими детьми нет, но неизвестно, как начнут взаимодействовать похожие ауры. Не хотелось бы рисковать.

– Оля? – понимаю вдруг. – Неужели дождалась своего Осипа? Постойте, было ведь ещё несколько пропавших, они вернулись?

– Все вернулись, Вань, – частит Лора, – все, на кого вы с Рориком хлеба ставили, я ж тебе говорила, что Васюта в пещерах не один был, а с товарищами. Живёхоньки. Сработал ритуал-то, как миленький, все, как один, вышли, хоть и помяло кой кого. – Под строгим взглядом доктора осекается. – Ладно, потом расскажу… А может, всё-таки, выйдешь к ним, Вань, раз ты вон каким молодцом держишься?

– Ещё один подобный совет – и я попрошу сэра Аркадия заговорить вашу лошадь, чтобы она не сделала из конюшни ни шагу, – сухо прерывает доктор. – Вы что, не видите, Иоанна едва пришла в себя? Накопители пусты, поблизости ни одного некроманта, чтобы поделиться родственной энергетикой, а я не бездонен: для того, чтобы подготовить наших молодцов к выписке, пришлось выложиться.

– Простите, – виновато шепчет Лора. – Не подумала…

– То-то и оно, – Персиваль смягчается. – Вы, вояки, привыкли решать сиюминутно, да только не думаете о последствиях, всё вам некогда. Между прочим, вам стоило бы и о себе, наконец, позаботиться: я предупреждал неоднократно и сейчас повторю: никаких бешеных галопов и гонок! Снижайте темп, дорогая леди. И привыкайте к мысли, что скоро придётся забыть о седле надолго.

Подруга супится, но отводит глаза. Возразить нечего.

– Стал быть, позову сюда Ольгу, – только и бурчит. – Ничего, мужики поймут.

– Не сюда. В мой кабинет. – Доктор миролюбиво похлопывает мою подругу по плечу. – Ну, ну, дорогая моя, не будем ссориться, вы же знаете: я беспокоюсь не только о вас. И помните: не утомляйтесь, отдохните, как следует, к вечеру вы должны быть свежи. Вы меня поняли?

Заалев, Лора кивает и привычно срывается с места, но, спохватившись, выходит из палаты почти не спеша. Впрочем, затворённая дверь не заглушает её шагов, удаляющихся сперва размеренно, а затем переходящих на бег. Леди Ди лишь вздыхает сокрушённо. А я всё думаю: хорошо, что Персиваль меня никуда не отпускает. С Оленькой я увижусь с радостью, но встречаться и говорить ещё с кем-то – увольте, не могу. Нет сил.

– Пойдёмте и мы, дорогая, – окликает меня доктор. – Не стоит прощаться в этих стенах, ибо, как вы сами, наверное, знаете – предметы хранят память о многих событиях, оттого-то мы стараемся сохранять в палатах только позитивный фон. Вы готовы?

– Подождите, – спохватываюсь. Открываю шкаф. Снимаю с крючка некий предмет в кожаных ножнах. – Мне бы хотелось кое-что передать. Сэр Персиваль, а в вашем кабинете случайно не найдётся чего-то, похожего на альбом для рисования? Или хотя бы тетради, журнала для записей?

Есть ли в Ново-Китеже бумага? Или там пишут и рисуют на пергаменте? Как бы то ни было – я хочу оставить Яну о себе хоть какую-то память. Заодно и этот нож. Вряд ли он мне ещё понадобится, мои игры с магией закончены, а вот будущему воину такая вещица в самый раз. Глядишь, разберётся с его загадками.

– Конечно, дорогая, – отзывается доктор. – Несколько хороших альбомов, сангина и сепия, уголь, карандаши для графики. Мы частенько включаем в курс реабилитации младших пациентов арт-терапию. Думаю, вы найдёте всё, что вам нужно.

– Это не для меня, – запинаюсь, не зная, как объяснить.

– Понимаю. Вспомнили ещё о ком-то… – Сэр Персиваль сочувственно кивает. – Что ж, соберитесь с силами, дорогая. Ещё четверть часа, не больше, и не оттого, что я чрезмерно вас опекаю, а потому, что наши люди не могут держать портал открытым бесконечно. Оставшиеся русичи рискуют остаться навсегда, посему и вы, со своей стороны, постарайтесь быть лаконичны. Договорились?

…Через четверть часа из окна докторского кабинета я смотрю на дорожку, ведущую от парадного крыльца к воротам госпитального парка. А ведь доктор не случайно назначил здесь место прощания, нет! Отсюда, как на ладони, видны и смурной князь Ново-Китежский на Чёрте, с верным Хорсом одесную, и красавица Ольгушка со своим ненаглядным Осипом, она всё оглядывается, видит меня в окошке и норовит махнуть прощально рукой… а вот Васюта ни разу так и не обернулся. И ещё один их спутник, седоусый седогривый Вячеслав-Соловушка, чем-то напомнивший мне воеводу Ипатия, настоящий степной волчара, сухой, поджарый, перевитой мускулами, такой побеги рядом с конём – да, пожалуй, и перегонит через минуту-другую. А в ушах не умолкает горячий Оленькин шёпот: