Сорванная помолвка

Хотела было перелезть через него, но вспомнила, что на мне ничего нет, и воспоминания накатили жаркой удушливой волной.

— Дульче, ты такая красивая, когда краснеешь, — заявил Бруно, заставив меня покраснеть еще сильнее.

Его рука обвилась вокруг моей талии, не позволяя отодвинуться. Если бы нам не надо было бежать… Чтобы прикрыться, я потянула на себя одеяло. Но на Бруно тоже ничего не было, даже трусов. Я думала, что сильнее покраснеть не смогу? Ошибалась.

Набросив на него край одеяла, я умоляюще сказала:

— Отвернись, пожалуйста. Мне срочно нужно в госпиталь. Да и тебе тоже.

Бруно лениво потянулся, показывая мускулатуру во всей красе и не думая отводить от меня взгляд, и неожиданно предложил:

— Умываемся вместе. Вот так, ничего не надевая. Хочу на тебя смотреть. Ты такая красивая.

— Бруно, так нехорошо.

— Почему?

Ответа как-то не нашлось. Я сама не могла его не разглядывать. Хотелось убрать край одеяла, который недавно набросила на Бруно. Ведь в тот краткий миг я ничего толком и не увидела, а ночью было совсем темно, и что там, под одеялом, так и осталось загадкой. Про семейную жизнь тоже не успела узнать. Как хорошо, что Бруно к этому оказался подготовлен намного лучше, а то пришлось бы обращаться к фьордине Каррисо! Правда, он пока ничего не говорил о браке.

Я испытующе на него посмотрела, но он лишь счастливо улыбался в ответ. Я успокоилась. Не говорил — значит скажет. А как иначе? Это же Бруно. Самый лучший, самый замечательный, самый порядочный фьорд. Да и брак фактически уже наступил. Остались только формальности — зарегистрировать его по закону. Но мои обязанности перед фьординой Каррисо никто не отменял.

— Отвернись, пожалуйста, и меня отпусти, — попросила я жалобно. — Иначе мы непременно опоздаем. Я и так вчерашние занятия пропустила.

— Дались тебе эти курсы, — недовольно сказал он, но убрал руку. — Все равно не понадобятся.

Собирались мы вместе, и так быстро, что появилась надежда не опоздать. Поесть мы не успели, но Бруно так нежно поцеловал меня на прощание, что я поняла: ради этого согласна и неделю голодать. Мне теперь казалось, что я смогу залечить все душевные раны Бруно, появившиеся после смерти его невесты. Нужно только немного времени и терпения, и все непременно будет хорошо.

В этот день на меня словно заклинание левитации наложили — настолько все легко и быстро получалось. Все, кого я встречала в отделении, начинали мне улыбаться. Вот только фьорд Кастельянос был так мрачен, что хотелось его хоть чем-то подбодрить. Нет, нужно поговорить с Лусией, чем мы ему можем помочь, а то так и проживет один, с нерастраченными родительскими чувствами. А это неправильно. Все фьорды и фьордины непременно должны быть счастливы!

Бруно пришел с огромным букетом и сразу нарвался на фьорда Кастельяноса, у которого настроение было плохим и без такого показательного антисанитарного букета.

— Фьорд, — почти прошипел он, — чтобы я вас в этом отделении больше не видел. Вы здесь не работаете и не лечитесь. Таскаете всякую гадость, а санитаркам потом за вами убирать!

— Фьорд Кастельянос, если что-то в коридоре упало, я подмету, — попыталась я его успокоить.

— Да ничего там не упало. Он просто хочет показать свою власть.

Бруно независимо обогнул злящегося Кастельяноса, вручил мне букет раздора и обнял за талию. Как-то так обнял, что целитель разозлился еще больше.

— Фьорд Берлисенсис, мне не нравится, когда по моему отделению шастают непонятные фьорды, да еще и с антисанитарными предметами.

— А мне не нравится, когда вокруг моей невесты шастают непонятные целители, да еще не только с шоколадками, но и с кастрюлями.

Какой он находчивый — сразу ответил Кастельяносу так, что тот растерял весь пыл и даже как-то сдулся в размерах.

— С каких это пор она стала вашей невестой? — все же спросил поникший целитель. — Не слышал про вашу помолвку.

— Родители завтра приезжают, — насмешливо сказал Бруно. — Тогда и заключим помолвку. А брак — во Фринштаде, когда я получу направление. Фьорд Кастельянос, вам тут ничего не светит.

Целитель посмотрел на меня как-то потерянно, развернулся и ушел. Но мне было не до его странностей, меня пугало совсем другое.

— Бруно, ты сказал, твои родители приедут завтра?

— Да, — невозмутимо ответил он.

— Завтра, — растерянно повторила я. — Но это же так быстро?

Меня охватила паника. Вдруг я им не понравлюсь? Его мама — она же настоящая аристократка из столицы, а кто я? Нет, наш род ничуть не хуже, но… Я посмотрела на Бруно.

— Я еще позавчера им сообщил, — добил он меня. — Просто вчера нам было не до разговоров, вот и не сказал раньше.

— Но так быстро, — повторила я.

— Все равно скоро нас отправят по месту службы. — Он обнял меня еще сильнее, даря уверенность и поддержку. — Отсюда мы уедем вместе, и никак иначе, да, Дульче?

— Да, — ответила я, совершенно успокоенная его словами.

Ему же лучше знать, как надо. Он такой предусмотрительный!