Сорванная помолвка

– Хотите потренироваться на этом больном? Пожалуй, ему полезно, – задумчиво сказал целитель, уже не так раздраженно глядя на Бруно. – Под моим наблюдением можно.

Он так довольно улыбнулся, что мне показалось, его привлекает не возможность испытать мои знания, а возможность очистить кишечник вот этому молодому одинокому фьорду. Как-то все это неправильно… Бруно явно не нуждался в подобной процедуре.

– Ой, нет, фьорд Кастельянос, – испуганно сказала я. – Я совсем другое хотела узнать. Лучше всего обсудить это в целительской.

Он напоследок еще раз окинул Бруно неприязненным взором, но все же пошел со мной.

– Фьорд Кастельянос, а разве можно для тренировки использовать больных?

– Нет конечно, – мрачно ответил целитель. – Это я так, немного увлекся. Дульче, а что ты делаешь сегодня вечером?

– Учусь, фьорд Кастельянос, – немного удивленно напомнила я. – Вы же знаете, мне готовиться нужно.

– Ты и так все время за учебниками сидишь, – возразил он. – Дульче, для молодой девушки это ненормально. Ты должна хоть иногда развлекаться.

Его забота была очень приятна, но все же согласиться я не могла:

– Вот выучусь, тогда можно и развлекаться. А сейчас на это нет времени. Знаете, сколько еще освоить нужно?

Но целитель не унимался. Он начал читать целую лекцию о необходимости чередования работы и отдыха. И это говорит мне фьорд, который все свободное время проводит в госпитале! Я невольно заулыбалась, и это его вдохновило еще больше. Наверное, посчитал, что сможет меня убедить.

Весь оставшийся рабочий день он постоянно предлагал мне какое-нибудь развлечение на вечер. Сначала его заботливость была приятна, но потом, когда я поняла, что ни на минуту не могу остаться без того, чтобы рядом не находился фьорд Кастельянос, настроение стало стремительно падать. Неужели он не уверен, что я могу справиться с простой работой буфетчицы?

От его присутствия был только один плюс: больные ели со скоростью, ранее им не свойственной. Но плюс этот был какой-то сомнительный. Я видела, что Бруно хочет меня поблагодарить за пуговицу, но дальше благодарных взглядов дело не подвинулось, и из буфетной он ушел вместе со всеми. И с полдника, и с ужина. Я проводила его расстроенным взглядом и стала убирать.

– Дульче, я вам помогаю, возражения не принимаются, – бодро сказал целитель и потащил с первого стола стопку тарелок.

– Фьорд Кастельянос, вы что? – испуганно сказала я. – Это же моя работа.

– Но помочь-то я могу?

– А что бы вы сказали, если бы я полезла в вашу работу?

– У вас пока нет достаточной квалификации, Дульче, – возразил он.

Тут верхняя тарелка как раз свалилась. Чаровать посуду от битья, наверное, посчитали слишком затратным, так как на полу оказалась груда осколков. Остальные тарелки чуть было не поехали следом. Я еле успела подхватить и возмущенно сказала:

– У вас тоже нет достаточной квалификации, фьорд Кастельянос, чтобы выполнять мою работу. Немедленно покиньте буфетную, пока вы мне всю посуду не перебили!

– Дульче, я же не нарочно, – чуть смущенно сказал он.

Но я почему-то так на него рассердилась, что никаких оправданий не стала слушать. Он собрал осколки с пола каким-то хитрым заклинанием и даже предлагал из них тарелку восстановить. Но это же дело не одного часа, нужно собирать по фрагменту и тщательно соединять. Нечего Дар на такое тратить!

Так что я просто ссыпала осколки в артефакт утилизации и выставила целителя из помещения, пока остальное не пострадало.

Уборка меня немного успокоила, и я представила, как Бруно дожидается меня у дверей, чтобы поблагодарить. После этого дело пошло гораздо быстрее, я даже напевать начала. Тихо, вполголоса, чтобы никого не побеспокоить.

Чистые тарелки перекочевали в шкафчик, кастрюли – на тележку. Я еще раз осмотрела буфетную, чтобы убедиться, что все сделано и можно закрывать. Помещение радовало полным порядком, Лусия утром будет довольна. Я закрывала дверь, уже прямо-таки чувствуя взгляд Бруно на своей спине. Вот здесь, между лопаток, такой горячий, такой обжигающий.

– Дульче, вы уже закончили? – виновато спросил целитель. – Мне так неловко, что я разбил эту проклятую тарелку.

Горячая точка на спине пропала, словно ее и не было. Тишина, вибрировавшая, как натянутая струна, лопнула потоком извинений фьорда Кастельяноса.

– Ничего страшного, – грустно ответила я. – В шкафу есть запас на такой случай. Больные без тарелок не останутся, не волнуйтесь.

Но не волноваться у него не получалось. Он проводил меня до столовой, поминутно пытаясь выхватить тележку, которую я упрямо не отдавала. Там он зачем-то рассказал заведующему о своей провинности, на что тот снисходительно ответил, что бой посуды заложен в расчет и переживать нечего.

После того как целителя убедили, что мне ничего не грозит, он успокоился и пошел меня провожать домой. Я только тоскливо посмотрела на лестницу: повода возвратиться в отделение не находилось. А нашлось бы, так фьорд Кастельянос все равно пошел бы со мной, а при нем Бруно разве станет разговаривать?