Сорванные цветы

– А торт ваш любимый! С кремом из вареной сгущенки и безе, – соблазнял Андрей. Софья Викентьевна была ему необходима – он не сомневался, что Катерина теперь до конца жизни будет тщательно обдумывать любое предложение остаться наедине с мужчиной в запертой квартире. Конечно, это было не совсем честно по отношению к Софье Викентьевне – приглашать ее в качестве необходимой детали пейзажа. Но Андрей в эти дни почти сошел с ума, воображая, что Катерина, возможно, никогда его не простит.

– Нет, нет, нет, – продолжала сопротивляться Софья Викентьевна, – я совершенно ни к чему на вашем званом ужине!

– Сонечка Викентьевна! – возмутился Андрей. – Я не ожидал, что вы такая вредная! Ну окажите мне услугу – поприсутствуйте. Ради того, чтобы этот вечер вообще состоялся. Катя такая девочка, что не пойдет в гости к мужчине. В холостяцкую квартиру. А если я скажу, что...

– С этого и надо было начинать! – воскликнула Софья Викентьевна. – Я с удовольствием вас выручу. А разве еще существуют на свете такие высоконравственные девочки?

– Я же говорю, она уникальный ребенок. Феномен.

– С удовольствием с ней познакомлюсь. А торт, говорите, со сгущенкой и безе?

– Так точно, Софья Викентьевна. И еще шампанское, четыре бутылки, и конфеты «Анна», которые вам так понравились.

Полученных денег вполне должно было хватить на два месяца безбедного существования. Она успеет найти новую работу. Нужно искать и квартиру, ведь в мае вредоносная домохозяйка собирается выселить ее.

Об этом Катя размышляла, возвращаясь с работы неторопливым шагом, заходя по пути во все магазины. Три с половиной месяца она проделывала этот путь. А завтра ей не придется вставать в шесть утра. Ее уволили. Катя разглядывала витрины, но не видела предметов, выставленных в них. Она была занята своими мыслями.

«Я дала себе слово, что вопреки всему буду счастливой, – думала Катя, – а жизнь словно специально бьет меня, пытаясь доказать, что мое желание быть счастливой – преступно. Сначала меня едва не задушил маньяк, теперь я осталась без работы. Все против меня! Жизнь подталкивает меня к тому, чтобы я пришла домой, легла на диван лицом к стене и начала оплакивать свою никчемную судьбу. Нет! Плакать я не буду. Буду радоваться тому, что выжила в битве с неуправляемым психом Ником, и тому, что теперь меня не будет больше преследовать жадный взгляд Виктора Сергеевича. Я справлюсь со всеми своими неприятностями и буду радоваться жизни. У меня все будет хорошо».

Так, подбадривая себя, Катерина не спеша добралась до той аллеи, где на нее зимой напал грабитель и где она последний раз приняла розу из рук Ника Пламенского. Неторопливая прогулка по магазинам заняла довольно много времени, уже сгустились сумерки. Катя прибавила шагу, но вдруг резко остановилась. Из глубины аллеи показались зловещие фигуры двух парней. Они устремились к девушке.

«Боже мой, опять! – мысленно закричала Катя. – Ну почему?! Неужели желание быть счастливой столь наказуемо!».

– Смотри, какая пташка залетела на наш огород! – весело сказал один из парней, надвигаясь на Катерину. Он был в полтора раза выше ее.

«Орыся говорила мне, что на нее нападали три раза!» – промелькнула мысль.

– Не подходите ко мне, – взвизгнула Катерина, отпрыгивая в сторону, но ощутила за спиной чье-то дыхание и отшатнулась: там стоял третий.

– Заткнись, – мрачно сказал один из них, – еще один звук, и мы тебя порежем.

В его руках действительно был нож, и полированное лезвие бросало в сумерках продолговатые серебряные блики.

Инстинкт самосохранения, который в предыдущих случаях подсказывал Кате бросаться на противника, кусать, царапать его и бить ногами, теперь заставил ее стоять неподвижно, загипнотизированной видом блестящего ножа.

«Баллончик, – вспомнила она. – Баллончик в сумке. Но как я смогу его достать?».

А сумочка уже переместилась в лапы захватчиков. Один из них, удовлетворенно присвистнув, извлек пачку денег – то, что сегодня получила Катерина в бухгалтерии.

– Богатая дамочка! – улыбнулся он в полумраке. – Тебе очень повезло. Иди!

Царским мановением руки Катю освободил тот, кто присвоил все ее деньги.

Не веря в свое счастье, Катя на прямых ногах (коленки почему-то перестали сгибаться) медленно отправилась в путь. Она шла, как Бондарчук в «Судьбе человека», каждую секунду ожидая выстрела в спину, то есть ощущая, что они готовы броситься на нее, как голодные волки, повалить на землю.

Катя опомнилась и бросилась бежать. Никогда она еще не бегала так быстро. Если бы существовал олимпийский вид «бег по пересеченной местности от грабителей и насильников», Катерина громко заявила бы о себе в мире спорта.

Отдышалась она только около своей двери. Катя словно в тумане ворочала ключ в замке, но никак не могла открыть его. «Все в порядке, – успокаивала она себя, – все нормально, Катюша», а ключ дрыгался в руке и не хотел поворачиваться.