Сорванные цветы

Она с таким восторгом отдалась поцелую – Боже, как это приятно! – так естественно и горячо поддержала Алексея в этом деле, что он принял ее непосредственную реакцию за ответное «да». В тот же момент его руки из ласковых и осторожных превратились в настойчивые и повелительные, он тут же попытался сместить подол платья к талии и проникнуть в колготки! Демарш вызвал у девушки гневный и удивленный возглас, но бодрый юноша расценил сопротивление как игру опытной в любовных делах кокетки. Слабая пощечина (неудобно бить, когда зажаты руки) распалила Алексея. Платье не треснуло только потому, что являло собой плотную буклированную резинку из синтетических волокон. Колготки не были такими стойкими и предательски лопнули. Когда резвый владелец «Вольво» попытался раздвинуть границы декольте, Катя отбросила в сторону свойственную ей застенчивость и стала драться по-настоящему. Но и Алексей был раздражен тем, что сопротивление, которое по всем правилам любовного искусства уже должно было плавно перейти в томную капитуляцию, не затихает.

Он уже понял, что попутчица действительно не намерена разделить с ним запретный плод, похрумкать сладким яблоком прелюбодеяния, окончательно разозлился (зачем завлекала?) и стал выкручивать девушке руки в лучших традициях фашистских палачей.

Печальная, щемящая мелодия из динамиков смолкла, борьба продолжалась в тишине.

Кате было больно и обидно. Она заплакала. Интеллигентный юноша уже ударил ее по лицу два раза, и она чувствовала привкус крови во рту. Одной рукой он сжимал ее тонкие запястья, другой упорно пытался удалить остатки колготок. И вот в последний момент, когда мышцы стали отвратительно безвольными, когда у Кати уже не осталось сил бороться, перед глазами возник черный кружевной комплект Яны. И Катерина вспомнила, что сегодня утром она поддалась рекомендациям Татьяны Васильевны и надела не изящное мини-белье из трех полосок, а широкие женские трусы до талии – этакие знойные панталоны в идиотский розовый цветочек. Ее охватил ужас, что ее тайная неэлегантность сейчас будет раскрыта, она дернулась, извернулась и впилась зубами в руку Алексея.

Молодой человек неинтересно взвыл, заматерился, разжал ладони. И этих двух секунд Кате хватило, чтобы вывалиться из машины, преодолеть двести метров пустыря, взлететь на четвертый этаж хрущевки и уткнуться мокрым лицом в большую теплую грудь удивленной Татьяны Васильевны.

Денис Сергеевич Мирославский любил встречаться с народом. Ему нравилось собирать вокруг себя огромную толпу, демократично отстранять верзилу телохранителя и пожимать протянутые руки, отпускать шутки и тут же становиться серьезным и державно-озабоченным.

Их было много, а он один. Они были в основной массе жалкими, замученными неустроенностью, убогим бытом, плохой пищей людьми, и их униженность каждый раз наполняла Дениса Сергеевича жгучей благодарностью судьбе и своим пробивным качествам. Он здесь, по эту сторону черты, и каждая клеточка его большого, ладно функционирующего организма заботливо напитана свежими фруктами и овощами, ухожена фирменными укрепляющими препаратами знаменитых фармацевтических компаний, провентилирована морским воздухом средиземноморских курортов. А они – там, за квадратными спинами его телохранителей, взирают на своего лидера с жадным интересом, недоверчиво слушают, иногда пытаются возражать. Смешные. На все вопросы у Дениса Сергеевича готов быстрый, четкий, в меру ироничный ответ.

Замминистра Денис Сергеевич, обаятельный, телегеничный, пятидесятилетний, стоял у окна в своем кабинете и, придерживая двумя пальцами французскую тюлевую занавесь, изучал через стекло желтые листья деревьев. Август почти кончился.

Вчера он проводил в Америку младшую дочь. И хотя он понимал, что для образования, карьеры и вообще для жизни это, несомненно, правильно – отправлять детей в Америку, но родительское сердце сжималось в тоске. Как она устроится там? Конечно, жена будет навещать ненаглядное сокровище, и сама Лена будет периодически возвращаться в Россию, и Андрей, старший сын, будет ее там опекать, но все же девчонке семнадцать лет, и, несмотря на врожденные мирославские практицизм и расчетливость (перерыла груду справочников и нашла, какой именно американский университет наиболее котируется по ее специальности), неизвестно, что может случиться. И Лена наверняка тоже решит остаться в Штатах, как решил семь лет тому назад Андрей. Ну и правильно.

На столе нежно звякнул интерфон, и донесся спокойный голос помощника:

– Денис Сергеич, как насчет посольского приема сегодня вечером? Не передумали?

Денису Сергеевичу нравилось, когда подчиненные вот так запросто, непринужденно общались с ним, не переходя, конечно, к фамильярности. Помощнику всегда очень хорошо удавалось балансировать на этой трудноразличимой границе.

– Нет, не передумал.