Сорвать банк в Аризоне

Тем не менее, солнце сегодня с утра светило, приятный ветерок обдувал мою уже лысеющую голову — сорок два года, никуда не денешься, — и я с удовольствием шагал в сторону университета от моейесятой улицы по Парк-авеню. Слово «авеню», впрочем, не должно вводить в заблуждение. Пейзаж на Парк-авеню больше всего напоминает какое-нибудь большое село на южной Украине. На такую мысль в первую очередь наводят мексиканские домики, густо обмазанные глиной, которые здесь, впрочем, называются не мазанки, а «». Считается, что хорошо защищают от жары, и потому они очень популярны и в , и в остальной Аризоне. Как в любом украинском селе, прохожих на авеню не было — я шел один. По всей длине Парк-авеню, не по-украински, растут молодые мандариновые деревья, а под деревьями кое-где валялись опавшие февральские мандарины. Когда я зимой впервые увидел, что свежие мандарины растут прямо на деревьях, я, конечно, нарвал с десяток и спрятал в наплечную сумку, опасливо озираясь — а вдруг нельзя. Но никто не стал меня хватать и требовать мандарины обратно. Вскоре я понял, почему — мандарины были или очень кислые, или очень горькие. Тогда-то я и вспомнил, как учительница биологии рассказывала нам в школе про Мичурина и про его попытки перевоспитать дикие саженцы. Здесь, в , о Мичурине явно не . А верней того, и в школу не ходили. Одно слово, пустыня.

С таких мирных размышлений начиналось мое сегодняшнее утро. Собственно, оно еще продолжалось — но от раннего спокойствия и расслабленности не оставалось и следа. Все изменилось несколько минут — и вот я уже растерянно переводил взгляд с черного лица на белое в надежде угадать, что на самом деле им известно о моей деятельности в университете. Особенно меня тревожил лейтенант Санчес. А он, ошеломив и меня, и Сэма сообщением о полутора миллионах, снова пришел в состояние прежнего благодушия.

— , вы же не глупый человек. — Санчес улыбнулся мне почти сочувственно. — Вы ведь понимаете, что никаких шансов в суде у вас не будет. Факт ограбления налицо, способ известен, и кто ограбил — в смысле, какой компьютер — известно тоже. Да и лично с вами уже почти все ясно.

— То есть как это — все ясно? — возмутился я. — Вы вообще ничего обо мне не знаете. Сэм, неужели ты ему веришь?

Сэм все еще переваривал сообщение о похищенных деньгах. Видно было, что он находится в состоянии полного недоумения, но рефлекс руководителя работал у него хорошо, и он автоматически произнес:

—  у нас очень хороший работник, ни одной жалобы за все время.

— Причем здесь «хороший работник», — отмахнулся лейтенант. — ведь родом из России, не так ли? Русская мафия, русские программисты, русские хакеры… вы меня понимаете?

— Нет, не понимаю, — отрезал Сэм, собравшись с мыслями, но, к сожалению, он был не прав.

Прав был лейтенант Санчес. Россия, по мнению среднего американца, это родина понаехавших с , которые развели убийства и бандитизм на Брайтон-Бич в Нью-Йорке, а заодно и в других американских городах. По мнению же эксперта по программированию, который выступит в суде, Россия — это родина прекрасно образованных компьютерных взломщиков-хакеров, которые тоже нагло попирают американские законы. И крыть тут нечем, потому что и то, и в общем-то правда. А объяснить американцам из штата Аризона, что Белоруссия — это не Россия, и вообще невозможно. Это было бы еще труднее, чем научить их правильно выговаривать «». При получении американского гражданства я нарочно принял эту более простую фамилию вместо моей настоящей — Голубович. Но я быстро понял, что просчитался — надо было сокращать хотя бы до «Голуб».

А еще не надо забывать наше славное коммунистическое прошлое. Одна наша знакомая, родом из города на Западной Украине, подала в суд в городе Гэллапе, штат , на дантиста, по ошибке вырвавшего ей один здоровый зуб и заодно сломавшего другой, тоже здоровый. Отрицать причиненный ущерб было невозможно, но адвокат дантиста, между прочим, спросил у нашей знакомой, состоял ли в Коммунистической партии ее давно уже покойный отец. Не подозревая подвоха, она честно ответила, что да, и даже был парторгом на своем предприятии — кажется, это был стеклозавод. В заключительном слове, не касаясь существа дела, адвокат нарисовал картину дочери коммунистического функционера, которая не только прекрасно устроилась на наших американских хлебах, но еще и пытается шантажировать нашего американского врача. Адвокат знал, что среди присяжных были две женщины, чьи близкие в свое время погибли во Вьетнаме, сражаясь с коммунистами. Естественно, дантист был полностью оправдан, а Америка надежно защищена от распространения коммунистической заразы.