Сорвать маску

Беспокойство, горевшее в его взгляде, заставило ее отвести глаза, смотреть ему в лицо было невыносимо. Ей отчаянно хотелось сказать правду — о приходе Смита и его ужасных угрозах. Но она не забыла обещание, данное этим негодяем. Он разрушит жизнь Арчи, и только Бог знает, что будет ждать Доминика. Арабелла вспомнила ночь, когда он пришел сюда с порезом на груди, и невольно задумалась, не была ли рана работой Смита. Она задрожала, едва подумав об этом, и испугалась, как бы Доминик не заметил ее состояния. Арабелла очень любила своего сына и его отца и знала, что должна остаться сильной и сделать это ради них обоих. Она заставила себя продолжать:

— Ситуация изменилась. Я… я обдумала свое положение…

Она крепко сцепила руки перед собой.

Доминик двинулся к ней, словно собираясь заключить ее в объятия, и Арабелла поняла, что этого допускать не следует.

— Нет! — Она поспешно выставила руки перед собой и попятилась. — Пожалуйста, не приближайся ко мне.

Доминик замер на месте:

— Арабелла, ты, наконец, скажешь, в чем дело?

Она сделала глубокий вдох. И еще один. У нее не было ни объяснений, ни извинений.

— Я…

Ничто на свете не могло помочь им обоим перенести это.

— Я не могу… — Она должна это сказать. — Доминик… — Она должна это сказать, хотя слова каплями яда прокатывались по языку. — Я не могу выйти за тебя замуж. Я разрываю нашу помолвку.

Он коротко неестественно рассмеялся, хотя глаза остались серьезными, и в них угадывалось напряжение.

— Это какая-то шутка?

— Я не шучу.

Арабелла не могла заставить себя встретиться с ним взглядом. Она пыталась думать только об Арчи. Не соображала, на что обрекает их всех.

Повисло молчание. Доминик пытался осознать сказанное.

— Почему?

Арабелла знала, что он задаст этот вопрос. И ответ невыносимо мучил ее. Она молча покачала головой.

— Может, я слишком часто заставлял тебя появляться в обществе? Если все эти выходы в свет утомительны, мы можем сократить их. Проводить вечера в более…

— Нет, — прервала она его. — Нет.

— Так дело в свадьбе? Если хочешь, можно устроить тихое, скромное празднество. Это больше тебе по вкусу?

— Нет, Доминик. — Это оказалось еще сложнее, чем она могла предположить. — Дело не в этом, ты не совершил ничего, что могло бы меня оттолкнуть. Пожалуйста, поверь мне.

— В чем тогда дело?

Арабелла снова покачала головой.

— Я люблю тебя, Арабелла.

Эти слова словно повисли в воздухе между ними. Слова, которые, услышь она их вчера, наполнили бы ее сердце искрящимся счастьем. Сегодня же они разбили его.

Она коротко невесело рассмеялась, пораженная иронией ситуации, и зажмурилась, пытаясь сдержать слезы.

— И ты говоришь мне об этом сейчас!

Она почувствовала, как по щеке побежала одинокая капелька, и поспешила смахнуть ее.

— Я никогда не переставал любить тебя, — заверил ее Доминик.

— Ты никогда не говорил мне об этом. Ты ни разу не сказал о своих чувствах.

Арабелла почувствовала, что теряет власть над собой, она не могла мыслить связно и действовала механически, проживая секунду за секундой.

— Прости, что я не сумел попросить твоей руки как положено. — Доминик взъерошил волосы. — Но почему еще, по-твоему, я бы решил на тебе жениться?

— Ради Арчи. Из чувства долга.

— Это лишь часть причины. Я хочу жениться на тебе потому, что люблю тебя, Арабелла. Я должен был сразу сказать тебе об этом.

— О боже, — прошептала она, — пожалуйста, Доминик, не усложняй все еще больше. Я не могу выйти за тебя замуж. — По ее щекам побежали слезы, которые Арабелла не могла больше сдерживать. — Просто не могу.

Он двинулся к ней.

Арабелла попятилась, спотыкаясь, и потеряла равновесие, наткнувшись на кресло. Доминик поймал ее и притянул к себе, крепко сжимая тонкие руки и напряженно вглядываясь в прелестное, залитое слезами лицо.

— Я знаю, что ты тоже любишь меня, Арабелла.

Она покачала головой, но не посмела отрицать это вслух.

— Я не могу выйти за тебя, Доминик, — повторяла она как «Отче наш», зная, что лучше не рисковать, пытаясь что-то объяснить.

— Ты сейчас на глазах у лондонского общества. Уйти в безвестность и снова стать моей любовницей, боюсь, уже не получится.

— Я не могу выйти за тебя замуж и не могу быть твоей любовницей. Я должна уехать, Доминик, от тебя и из Лондона. Сегодня же.

Герцог резко, отрывисто рассмеялся, не веря собственным ушам.

— И ты думаешь, что я отпущу тебя? Просто так? — Он покачал головой, и Арабелла прочла в его глазах непоколебимую решимость. — Я не знаю, что ты затеяла, Арабелла, но я уже говорил тебе, и вполне серьезно, у меня нет ни малейшего желания снова тебя потерять. И уж тем более я не хочу потерять сына, которого только что обрел.

Арабелла испугалась по-настоящему, узнав это решительное выражение на его лице.

— Ты должен отпустить меня и Арчи, Доминик.

— Вовсе нет, Арабелла, не должен.

Он упрямо стиснул губы.

— Прошу тебя. — Она впервые посмотрела ему прямо в глаза. Его жизнь и жизнь ее ребенка висели на волоске. — Я умоляю тебя, Доминик. Просто поверь, что так будет лучше.