Сорвать розу

– Приедем завтра, – пообещал Эли отцу однажды вечером, пытаясь накормить его с ложки мясным бульоном.

Отец пробормотал на иврите:

– Благословен будешь, наш всемогущий Боже, властитель Вселенной, очистивший нас от порока и защитивший от греха.

Выражение боли и печали внезапно исчезло с его лица, которое теперь, казалось, освещается каким-то внутренним светом.

– Прощай, Эли, мой сын, – произнес он чистым, сильным голосом, и, повторяя древние вечные молитвы, Азраил бен-Ашер ушел в тот мир, где уже давно было его сердце, надеясь воссоединиться со своей Рейчел.

ГЛАВА 23

Эли привыкал к образу жизни, мало похожему на прежний. Прошло десять лет, прежде чем ему стало ясно, что для еврейского мальчика из Лейпцига проходить курс обучения в маленькой деревушке в Новой Англии так же обычно, как для врача, получившего образование в Гейдельберге, жить и работать здесь же. Возможно, изгнание доктора Брауна связано со шрамом, проходившим по его левой щеке и напоминавшим верхнюю половинку буквы Z; остальная его часть укрывалась бородой. Но Фридрих Браун никогда не обсуждал две темы: полученный им шрам и жизнь до приезда в Уитли, в штат Род-Айленд.

Что касается остального, то Эли и герр доктор обожали общество друг друга как учитель и ученик – в дневное время, и как друзья и равноправные собеседники – вечером, когда ужинали вместе или сидели, углубившись в книги, в кабинете доктора.

Чтобы позволить Эли соблюдать диетические законы его религии и облегчить участь вдовы Вильямс, доктор тоже отказался есть смешанную пищу, приготовленную из молока и мяса.

– Считаю это более полезным для здоровья, – философски заметил он, а когда Эли заявил, что доставляет слишком много хлопот, вдова возразила:

– Совсем нет.

В течение положенных одиннадцати месяцев после похорон Азраила каждый день Эли вставал на час раньше – в жару, дождь или снег – и в погребальной молитве скорбел о дорогом усопшем. Когда официальное время оплакивания закончилось, каждую субботу он ходил на холм, расположенный среди необработанных земель доктора читать на могиле отца субботние молитвы и уверять его, что продолжает оставаться евреем.

Вне дома Эли и доктор Браун говорили, конечно, только по-английски; дома же по большей части пользовались немецким, чтобы не забыть язык. Эли также старался найти время, хотя бы полчаса каждый день, и почитать молитвенники Азраила и Библию, не столько по большому желанию, сколько для того, чтобы сохранить разговорные навыки на иврите. Доктор также настойчиво заставлял его, хотя Эли казалось это пустой тратой времени, изучать греческий и латынь.

К двадцати годам Эли пробыл учеником у доктора Брауна в два раза больше времени, чем большинство других начинающих врачей, желающих получить от своих наставников квалификационное свидетельство, дающее право на частную врачебную практику.

С соответствующей торжественностью доктор Браун выписал такое свидетельство по своей дисциплине на самой лучшей пергаментной бумаге и самым изящным почерком. Затем, скатав его, перевязал черной лентой.

– Держи, Эли. Ученичество закончено: ты знаешь анатомию и остеологию человеческого тела, соблюдаешь клятву Гиппократа, говоришь и пишешь на пяти языках и овладел искусством аптекаря в составлении лекарств; как прекрасный хирург, умеешь вправлять кости, рвать зубы, обрабатывать и бинтовать порезы и раны, а также удалять пули. Кроме того, на тебя не действует вид крови и, в отличие от меня, ты, кажется, овладел умением лечить нервных и страдающих ипохондрией пациентов. Короче говоря, сэр, – получи законную лицензию исцелителя и право работать самостоятельно и успешно бороться с болезнями.

Эли еле сдерживал смех, хотя и спросил немного удрученно:

– Вы хотите сказать, что пришло время покинуть ваш дом, герр доктор? А я собирался продолжать практику здесь вместе, так же, как и все это время, пока учился, и таким образом, когда вы, конечно, постареете, переложить часть вашей ноши на свои плечи.

Доктор Браун растроганно обнял Эли.

– Мальчик… мальчик мой, – сказал он с нежностью в голосе. – Нет ничего более желанного для меня, но не хочу, чтобы твой талант пропадал в этой маленькой деревеньке, где сельские жители убивают себя лекарствами, приготовленными в домашних условиях, и обычно вызывают нас, когда уже слишком поздно. Был бы счастлив увидеть тебя работающим в городской больнице. Такое место позволит не только совершенствовать твое мастерство, но и даст возможность обслужить больше пациентов за месяц, чем здесь за год. Кроме того, принимая во внимание все обстоятельства, думаю, тебе необходимо получить университетскую степень. Эли пожал плечами.

– Равносильно тому, чтобы заставить меня собирать маргаритки на луне.

– Вот и нет. Все эти семь лет я откладывал деньги на твое обучение.

– Какие деньги?

– Твои собственные. Помнишь аукцион, где мы продали фургон и все содержимое?