Сорви с меня маску

— Потому что я хочу быть здоровой, — огрызнулась Абби, поймала мой явно удивленный взгляд и поморщилась: — Сама понимаешь, за все надо платить.

— А вот это интересно. Что, все владелицы болеют? Чем?

Болеть я не хотела. Мерзкое это дело.

— Чем чаще ты пользуешься вещью, тем сильнее идет отдача. При использовании платка может развиться астма, дисфония, еще куча неприятных болезней. При использовании нижней юбки — возможны нарушения по женской части, варикоз. Перчатки — чаще всего артрит. Шляпки — все болезни головы вплоть до отека мозга.

— Не знаешь, почему я как-то резко расхотела иметь какое-либо дело с платочком и ему подобными?

— Благие вещи, что мы творим с их помощью, важнее недуга.

— Абби, это не довод. — Я подумала и добавила: — Тем более мне б еще родить хотя бы двух.

— Чем больше на тебе вещей — тем меньше их влияние. В теории, все собранные в один комплект вещи могут даровать абсолютное здоровье и огромную власть.

— И как вы сдерживаетесь от такого соблазна?

— Те, кто не выдерживает, становятся Хищницами. Они одержимы получить все вещи. И своими поисками привлекают внимание Ордена. Зачем рисковать? Проще довольствоваться тем, что имеешь, и стараться использовать вещи не слишком часто и только когда это действительно необходимо.

По мне, так лучше вообще держаться от таких вещей подальше. У меня возникла четкая ассоциация с наркотиками. Тут, правда, еще примешивалась мысль о несении добра. Но… но… но…

— А если я не хочу держать вещь у себя? Я могу ее уничтожить?

Во взгляде Абби метнулась растерянность. Она даже не сразу подобрала слова. Да и разглядывала меня с изумлением, словно неведомую зверюшку.

— Ты не хочешь обладать вещью?

Я провела пальцем по гладкой пластиковой поверхности стола. Чисто. Пыль была только на полках, от нее уже чесалось в носу. И вообще полутемное помещение давило на нервы.

— Я знаю, что не хочу к старости обзавестись теми болячками, которых можно было избежать. И не хочу всю жизнь прожить в страхе.

— Ты сможешь помогать миру.

— Лучше я помогу ему как-нибудь по-другому.

— Ты можешь передать вещь, — выдавила из себя Абби. Она сидела на стуле и смотрела на меня снизу-вверх, потрясенная. Что, неужели до меня никто не отказывался от владения вещью?

— Кому?

— Я поговорю с сестрами. Или у тебя есть кто-то на примете?

— У меня нет настолько нелюбимых врагов. Так что выбирайте жертву сами, а я пойду. У меня еще свидание и так далее. Наш разговор не выйдет за пределы этой комнаты, так же, как и информация о вещах. Знаешь, я все же реалист. Предпочитаю более приземленные вещи. Любимого мужчину, к примеру, свадьбу, болтливых подружек. А вот это все… прости, не мое. Вот мой номер телефона, — я достала визитку и положила на стол перед Абби, — позвони, как станет что-то ясно. До свидания.

Вопрос Абби задала, когда я уже отвернулась к двери и повернула ключ, чтобы выйти. Мне дико хотелось на свежий воздух.

— Неужели тебе не хочется его оставить? Ты не почувствовала то ощущение власти?

— Почувствовала, — согласилась я. — Но очень опасное. На фиг, на фиг, на фиг. Спасибо, Абби, я узнала, что хотела.

После чего ушла, надеясь, что в ближайшие дни избавлюсь от платка. Можно было его просто уничтожить. Но внутри почему-то все протестовало против такого поступка. Что это? Начало зависимости или просто нежелание портить антикварную вещь?

Я выскочила из библиотеки и с наслаждением хватанула ртом резкий осенний воздух. Нет у меня зависимости от платка и не будет. Сейчас он лежал в сумке, и мне не хотелось его оттуда доставать. После сообщения о том, что за использование вещей приходится платить ценою собственного здоровья, возникла некоторая брезгливость. Наверное, владелицы более смелые и отчаянные женщины, нежели я. Удачи им.

Надо было ехать домой и забирать ноутбук, чтобы уже начать работать. Я никогда еще так не отлынивала от проекта, аж стыдно стало. А еще было страшно заходить в собственную квартиру. Так что пришлось созваниваться с одним из многочисленных знакомых и вместе с ним ехать домой. Там, к счастью, никого постороннего не наблюдалось. Я быстро покидала вещи в сумку, прихватила ноутбук и поспешила выйти. Теперь к маме и бабуле.

У них я проторчала недолго. Совесть кусала и требовала садиться за работу. К тому же мама вдруг учинила мне допрос: у кого я живу, что за мужчина, где мы познакомились. Бабуля сначала сочувственно подмигивала, пока я сидела в столовой и пыталась спокойно выпить кофе. А мама ходила взад-вперед и четко поставленным голосом говорила, что со связями стоит быть осторожнее. Вот я не послушала ее, когда связывалась с Вульфом. И что в итоге?

— Ну заткнись уже! — не выдержала бабуля. Она сидела на каменном полу, рядом с огромным белоснежным камином, и пыталась медитировать. Получалось, конечно же, плохо. — Елена, у тебя взрослая дочь, она уже в состоянии решать сама. И Хана я видела. Отличный образец противоположного пола. И дети от него красивые будут.

Я выплюнула кофе на светлую скатерть и тут же потянулась за салфетками.

— Бабуля!

— Что? Я же права!