SOS! Любовь!

По дороге домой у меня созрел план действий.

Набираю номер телефона, сердце тревожно замирает.

– Алло, Элиза? Извини, что беспокою, это Кьяра, та самая, которая принесла тебе сотовый телефон Риккардо… прошло уже несколько месяцев…

– Ах да, конечно помню, как дела?

– Хорошо… нормально… Мне нужно кое-что у тебя узнать.

– Про Риккардо? Может, это он подослал тебя позвонить, а?

– Нет-нет… он… он уехал, и я хотела спросить, не могла бы ты дать мне его адрес в Генуе.

– Он так и жил у тебя? Я думала, что он сразу уехал. – Значит, он работает здесь, в Милане?

– Да, он ведь добился, чтобы его перевели сюда, хотел жить с тобой. В общем, он остался здесь, я сдала ему комнату.

– Понятно. А что случилось?

– Мы поссорились, и он уехал.

– Ладно, не волнуйся, я-то его знаю, он не может дуться больше двух дней. Разве что ты ему наврала – это единственное, чего он не выносит: однажды он порвал отношения со своим лучшим другом, потому что тот сказал, что не может поехать с ним в отпуск из-за семейных неурядиц, а потом все-таки поехал с девушкой, с которой недавно познакомился. И даже после того, как этот друг расстался с девушкой, Риккардо ничего не хотел о нем слышать. Можешь обижать его как угодно, но доверие для него священно.

– Понятно… я хотела поехать к нему, убедить его вернуться.

– Ладно, пиши!

Записываю адрес.

– Ну, ни пуха ни пера… Хочешь совет? Постарайся его вернуть, он не парень, а золото, посмотри, сколько психов вокруг.

– Думаю, я поняла это слишком поздно.

Выхожу из дома и еду на центральный вокзал – через два часа я уже в Генуе.

Беру такси, называю его адрес. Я мечтала насладиться Генуей, хотела, чтобы Риккардо показал мне все переулки, рассказывая смешные истории, показал мне свою школу, познакомил с друзьями. Расплачиваюсь, выхожу из машины и стою на тротуаре минут десять, спрашивая себя, не совершаю ли я очередную глупость.

Нажимаю кнопку звонка, дверь открывает улыбающаяся женщина, вытирает руки о фартук. До меня доносится запах томатного соуса.

– Здравствуйте, я – подруга Риккардо. Он дома?

– Пошел за сигаретами, он так много курит… А вы заходите, он скоро вернется.

– Нет-нет, спасибо, я здесь подожду.

– Ну что вы! Неужели я позволю подруге Риккардо ждать его на улице! Заходите, выпьем кофе. – Она мягко берет меня за рукав куртки.

Двухэтажный дом, обычный, обжитой, чувствуется, что они всегда здесь жили. Как раз то, чего мне так не хватает. Такое не купишь!

Мама Риккардо проводит меня на кухню, варит кофе, угощает шоколадным печеньем с миндалем, которое испекла для внуков. Рассказывает, что у нее шесть внуков, показывает их фотографии. Очаровательные светловолосые детки, счастливые.

Мама такая, какой и положено быть маме, – добрая и гостеприимная. Она ни о чем не спрашивает меня, ни кто я такая, ни чем занимаюсь. То, что я – подруга Риккардо, само по себе гарантия.

Минут через пятнадцать открывается входная дверь. Это Риккардо. Чувствую, как земля уходит у меня из-под ног. Мать говорит, что к нему приехала подруга. При виде меня улыбка слетает с его губ, выражение лица становится враждебным.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он резко.

– Я хотела с тобой поговорить, – вскакиваю со стула. – Я не хотела заходить, правда, но твоя мама настояла, чтобы я вошла.

– Она хотела ждать тебя на улице, представляешь?

– Пойдем, – буркнул он и двинулся к выходу.

– Приятно было познакомиться. – Жму руку его маме с уверенностью, что никогда ее больше не увижу.

Идем молча, заходим в какой-то парк. Риккардо шагает, опустив голову, руки в карманах.

Не знаю почему, но я представляла себя, что он обрадуется, увидев меня. Думала, он все взвесил, понял, что погорячился, и готов пересмотреть свою точку зрения.

– Хорошо; что ты хотела мне сказать?

Он выглядит совсем чужим.

– Выслушай меня! Ты заблуждаешься, все обстоит не так, как ты думаешь. Я всего-то несколько раз виделась с Андреа, когда ты встречался с Барбарой. Мне было одиноко, я скучала по тебе, а он дружески сочувствовал мне. Мы пару раз поужинали, а когда мы промокли под дождем, он предложил мне переночевать у него, а утром поехать на работу. Он даже не прикоснулся ко мне!

– Кьяра, на тех фотографиях у вас далеко не дружеские отношения, вы целовались. Почему ты никак не перестанешь врать мне? Ведь все очевидно!

– Это он меня целовал!!! А мы с тобой тогда не были вместе!

– Я рассказывал тебе все, что со мной происходит, и ты знала, как мне плохо, потому что я оставил тебя не по своей воле. А ты позволила ухаживать за собой этому типу, который над тобой издевался! Почему? Ты поверила его клятвам, что он стал другим человеком? Открой глаза, Кьяра! В каком мире ты живешь?

– Я не переношу одиночества, Риккардо, да, это так. Но то, что я чувствую к тебе, – это совсем другое, у меня ни с кем так не было, правда. Это настоящая любовь.

– Кьяра, я не знаю, как тебе поверить. Ты столько всего нагородила, и ты так боишься остаться одна, что цепляешься за любого. Вот увидишь, дней через десять ты обо мне забудешь.

Он поворачивается и уходит.

– Нет, Риккардо! – Я бегу за ним, хватаю его за рукав, но он рывком высвобождает руку.

– Оставь меня! – холодно бросает он. – Я не шучу. Благодаря тебе я уже пережил тяжелые времена, возвращайся в Милан и забудь меня. Я не хочу тебя видеть. Поняла? Риккардо больше нет, Риккардо умер.

– А как же я? Как я без тебя? – Слезы так и катятся по моему лицу.

– Позвони своему адвокату, он будет рад.

Он уходит из моей жизни, ни разу не обернувшись.

И некому излить душу. Единственный человек, который готов меня выслушать, делает это за деньги.

Вернувшись, застаю дома Сару и Лоренцо, которые выносят тяжелые коробки.

– Значит, ты и в самом деле уезжаешь? – спрашиваю я сестру с наигранной бодростью.

– Ты что, плакала? – спрашивает она, не оборачиваясь.

– Я совершила самую страшную ошибку в своей жизни, – признаюсь я.

Слезы льются градом. Сара крепко обнимает меня:

– Мой бедный маленький воробышек! Рассказывай, что случилось. – Она поправляет волосы, упавшие мне на лицо, материнским жестом.

Я рассказываю всю историю с самого начала, ничего не упуская, как на исповеди, в надежде, что сестра поймет, почему я так поступила, и найдет для меня слова утешения.

Сара слушает внимательно, а когда я замолкаю, порывисто меня обнимает.

– Что же мне теперь делать? Я потеряла его.

– Непоправима только смерть, дорогая моя! Хочешь, я напишу ему от имени Адзурры?

Грустно улыбаюсь:

– Он больше не верит мне. Слова тут бессильны.

– Дай ему время, Кьяра. Если он тебя любит, то вернется.

– Видела бы ты, как он на меня смотрел! Сколько было в его взгляде презрения!

– Еще бы, Кьяра! Столько вранья, сколько ты обрушила на него за десять дней, мама не слышала от отца за десять лет брака. Голос крови, ничего не попишешь!

– Думаешь, это наследственное?

– Мой опыт работы с детьми показывает, что это, скорее, импринтинг, запечатление. Дети копируют как положительное, так и отрицательное поведение родителей и усваивают эти модели на всю жизнь. Если перед тем, как соврать, ты…

– Я не вру… я кое о чем умалчиваю.

– Ну хорошо, молчаливая ты моя! Так вот, если перед тем, как в очередной раз «умолчать», ты немного подумаешь, может, сумеешь вовремя остановиться.

– Но неужели все так безнадежно?

– Позвони маме, поговори с ней, она очень помогла мне в ситуации с Лоренцо.

– Ты с ума сошла? Мы же разругались, она ненавидит меня.

– Просто я научилась ее слушать.

– Но ты же всегда орала на нее, а сейчас думаешь за две недели все исправить?

– Мне кажется, я понемногу меняюсь, становлюсь мягче.

– Дело в том, что между вами будет Тирренское море и это дает тебе возможность почувствовать свою независимость.

– Да, думаю, что, в конце концов, так оно и есть.

– Когда едете? – спрашиваю я.

– На следующей неделе.

Сара уходит, и снова воцаряется гнетущая тишина.

Меня так и подмывает позвонить Риккардо, но я знаю, что он не ответит.

Что же мне делать? В этом доме – всюду он, его книги, его гитара, он оставил даже зубную щетку.

Может, это еще не конец?

Отправляю ему эсэмэску: «Ты нужен мне как воздух. Я не могу без тебя, обещаю, больше никогда не буду врать». Кладу телефон на стол и жду, затаив дыхание.

Через бесконечно долгую минуту приходит ответ.

От Андреа: «Я не спешу, я буду ждать тебя всю жизнь. Позвони, прошу тебя, ты нужна мне».

Да пошел ты!

Еще одна эсэмэска.

От Риккардо: «В понедельник придет человек, заберет мои вещи. Сложи все в один пакет».

Сердце останавливается…

Как жить дальше? Как смириться с тем, что двери закрылись навсегда? И где взять силы для того, чтобы самой открыть другие двери?

У меня нет таких сил.

Звоню Андреа.

– Я знал, что рано или поздно ты позвонишь. Я лишился сна, я так измучился, я скучаю по тебе.

– Привыкай быть один, это судьба у нас такая.

– Моя судьба – это ты. Да, случился рецидив, это правда, я увлекся. Но ты же давно меня знаешь, знаешь, что я никогда не отличался примерным поведением. Ошибки надо прощать. Это минутная слабость, она больше не повторится, я работаю над этим вместе с моим психотерапевтом.

– Мне все равно, о чем ты рассказываешь своему психологу, это не мои проблемы, я вышла из игры.

– Да ладно тебе, разве можно забыть два с половиной года из-за какой-то ребяческой выходки?

– РЕБЯЧЕСКОЙ ВЫХОДКИ?! – возмущенно воплю я. – Ты думаешь, что говоришь? Идиот, ты не умеешь держать под контролем свои инстинкты. Да ты просто шут гороховый, позор рода человеческого!

– Кьяра, ты так говоришь, потому что сердишься на меня, и ты совершенно права. Но пойми, ты нужна мне. Я только и думаю о том вечере, когда я вернулся с работы, открыл дверь, а ты была уже дома, такая живая, такая желанная. Я понял, что ты – тот человек, с которым я хотел бы прожить остаток своих дней. Кьяра, давай родим ребеночка!

– Что?! Да кто твой психотерапевт? Гомер Симпсон? Ты меня слышишь в последний раз, понятно тебе? Меня больше нет, Кьяра умерла. Отключаюсь.

У меня стучит в висках, на лбу выступили капельки пота.

Еще не хватало, чтобы у меня начались приступы паники!

И что теперь?

Я обречена на одиночество, это меня до смерти пугает. Ни одной живой души рядом, даже работы нет, на которой можно было бы сосредоточиться.

Вдруг вижу себя как будто со стороны: я в комнате со стеклянными стенами, выхода нет, я кричу, но никто меня не слышит.

Звоню доктору Фолли, поскольку ситуация чрезвычайная.

– Извините, доктор, я знаю, что сейчас время ужина, но мне так плохо, и я не знаю, к кому обратиться. Мне кажется, что я умираю. Эта тишина, этот пустой дом, Риккардо ушел, а Андреа надоел мне своими звонками, я просто схожу с ума!

Я не могу признаться, что ездила в Геную.

– Кьяра, это, безусловно, очень трудный момент, своего рода пик абстинентного синдрома, но вспомните, о чем я вам вчера говорил: волна сначала накатывает, а потом разбивается. Вы хорошо сделали, что позвонили мне, а не Риккардо или Андреа, поверьте, это пройдет, хоть сейчас вам это кажется невозможным. Проблема в том, что вы сейчас не работаете, вам трудно отвлечься от навязчивых мыслей. Сделайте вот что: напишите, не задумываясь, на листе бумаги то, что вам хотелось бы сделать, представьте себя главным героем собственной жизни, представьте дом, в котором вам хотелось бы жить, дело, которым вам хотелось бы заниматься, и постарайтесь насытить ваш фильм деталями, так чтобы он стал казаться вам реальным. Доверьтесь новым перспективам, новым образам, которые вам приятны, создавайте позитивные отношения, найдите новых друзей, новых поклонников, придумайте себе насыщенную жизнь. Кьяра, постарайтесь выйти из порочного круга, в котором вы оказались. Вам потребуется сила воли и время, но этот путь можете проделать только вы. И, однажды преодолев этот перевал, вы поймете, что ваша жизнь стала такой, какой вы всегда хотели, она больше не зависит от призраков прошлого, которые так долго держали вас в плену. Вы станете полноправной хозяйкой своей новой, радостной жизни.

Поступаю так, как он посоветовал: беру листок и начинаю писать, что бы мне хотелось сделать.

Прошло два часа, а я написала только одну фразу: «Выйти замуж за Риккардо».

Утром получаю эсэмэску от Андреа: «Зачем нам все эти страдания, когда на улице светит солнце?»

Покупаю газету с объявлениями о работе, – может, кому-то требуется неквалифицированная рабочая сила. Если мне удастся занять день изнурительным ручным трудом, голова освободится.

Телефонный звонок.

– Алло, папа! – В моем положении я, можно сказать, рада его слышать.

– Привет, милая, как твои дела?

– Хорошо, я тебя отлично слышу, ты где?

– Я в Милане, поэтому и звоню тебе.

О боже! В мыльных операх неожиданные повороты сюжета принято растягивать на тридцать серий.

– Я хотел пригласить вас поужинать вечером. Тебя, Сару и Гайю Луну.

И что мне сказать? Что у нас всех ветрянка? Что он ошибся номером? Если я скажу Саре, что он в Милане, она из дому не выйдет, пока МИД Италии официально не сообщит, что отец вернулся на Кубу.

– О! Какой приятный сюрприз, папа! Так, говоришь, сегодня? Даже не знаю, свободна ли Сара сегодня, надо ее спросить.

– Сразу какие-то отговорки! Вообще-то, я угощаю, и, потом, мы так давно не виделись, сколько, год? Два?

– Пять лет, папа, ты не видел Сару пять лет.

– Боже, как летит время! Гайя Луна придет, я ей позвонил. Сообщи мне, придет ли твоя сестра. Встречаемся в девять в «Савини».

Да, дела!

«Савини» – один из самых дорогих и пафосных миланских ресторанов.

Должно быть, отец собирается сказать нам что-то очень важное.

– Алло, Сара, сегодня вечером бывшие коллеги устраивают ужин в мою честь, ты пойдешь со мной? Мне что-то не хочется идти одной, настроение плохое.

– Не могу, собираю вещи.

– Пожалуйста, всего-то на пару часов. Если хочешь, завтра я тебе помогу, все равно мне делать нечего.

– Уф… ну ладно. Во сколько?

– В полдевятого у моего дома. Принарядись, это приличное место.

Я, пожалуй, надену мотоциклетный шлем.

Сара приходит без опозданий, звонит в домофон. Спускаюсь во двор.

Мне совсем не хочется идти на этот ужин, но еще хуже будет, когда Сара поймет, куда я ее привела. Даже подумать страшно!

– Ну, куда идем?

– В «Савини».

– Ничего себе! Видно, тебя там ценили.

– Да, знаешь… адвокатская контора…

– И этот козел тоже будет?

– Нет, этот козел – нет…

«Будет другой», – мрачно думаю я.

Кое-как припарковавшись, заходим в галерею Витторио Эмануэле, за десять метров от ресторана я останавливаю Сару:

– Послушай, Сара, может, мы видимся с тобой в последний раз, но, пожалуйста, поставь себя на мое место и постарайся не обижаться.

– Что ты несешь, ты что, хочешь столкнуть меня под поезд метро?

– Сейчас ты такое услышишь, что сама меня под поезд столкнешь, а я даже не буду сопротивляться, правда!

– Да в чем дело-то?

– Это не корпоративный ужин.

– А, нет? Кто-нибудь из моих бывших узнал, что я выхожу замуж?

– Знаешь… папа звонил сегодня утром.

– Ну нет! Только не это! – Она делает на каблуках разворот и быстрым шагом идет прочь.

Я бегу следом:

– Ты права, абсолютно. Просто я была уверена, что ты ни за что не согласишься. Он позвонил утром, сказал, что хочет собрать нас всех за ужином, наверное, хочет что-то сказать. Пожалуйста, сделай это ради меня!

– Вот видишь? Тебе нельзя верить ни на грош, ты врешь, не стесняясь, всем подряд.

– Я же хотела как лучше. Ты бы все равно отказалась. Как же я пойду одна? – Изображаю брошенного кокер-спаниеля, умоляюще сложившего лапки.

– Мне тебя не жалко, я ни за что туда не пойду, даже не думай.

– Сара, ты уезжаешь отсюда, у тебя начинается новая жизнь с Лоренцо, но если ты не примешь вместе со мной эту часть твоего прошлого, рано или поздно ты будешь сожалеть об этом. В детстве у нас всегда получалось, и сейчас получится: мы возьмемся за руки и прыгнем. Вместе мы сильные, с нами ничего не может случиться. Пожалуйста!

Сара в гневе, но, кажется, лед тронулся. Она берет меня за локоть и тянет в ресторан.

Отца мы выделяем сразу, поскольку он единственный, кто громко говорит по мобильному телефону, размахивая руками.

Дочерна загорелый, рукава пиджака закатаны, волосы собраны в хвост. Рядом с ним сидит Гайя Луна, волосы уложены в безупречную прическу, вертит в руках хлебную палочку, уставившись в какую-то точку на скатерти. Администратор провожает нас к столику. Отец приветствует нас так, будто мы расстались только вчера.

– Вот и они. Как дела? – Он встает, чтобы расцеловать нас. Говорит, обращаясь к официанту: – Это все мои дочки, представляете? Когда нас видят вместе, их принимают за моих подружек! Но они слишком старые! – Он громко смеется.

Если бы официантом был карлик, я бы поклялась, что мы оказались в фильме Феллини.

Сара ограничилась тем, что сказала два раза «привет». Хорошо, что не добавила: «очень приятно». Прячемся за раскрытым меню.