SOS! Любовь!

И снова моя квартира. Татарская пустыня.

Сара у Лоренцо, она почти всегда ночует там. С Риккардо мы видимся за завтраком или вечером, когда Барбара встречается со своими подружками. Мы с ним почти не разговариваем. Настроение у него скверное, сидит в гостиной и бренчит на гитаре. Он сильно переменился, глаза потухли. Куда подевались его оптимизм и жизнерадостность?

По словам Риккардо, Барбара заставляет его проводить с ней все вечера. Ее отец на него давит, постоянно подчеркивая, что Риккардо не пара его дочери. Я хорошо знаю ее папочку, он и меня доставал по той же причине. Риккардо говорит, что, когда он там, он просто задыхается и ждет не дождется, чтобы сбежать поскорее. Все это повергает его в уныние, он не знает, как перетерпеть следующие восемнадцать лет.

Андреа заезжает за мной в восемь.

На нем белый казакин с высоким воротничком.

– Андреа, я тебя умоляю! У тебя урок игры на ситаре?

– Мне не идет?

– Тебя примут за официанта!

– У меня для тебя сюрприз!

Нет, только не это!!!

Заходим в ресторан, подозрительно пустой. Индиец в традиционном костюме провожает нас к единственному накрытому столику в центре зала. В ведерке охлаждается бутылка вина. Как только мы усаживаемся, появляются официантки в золотистых, зеленых, красных одеждах. Они несут тарелочки: ароматная чечевица, бобы с соусом карри, цветная капуста с тмином, рис басмати с кардамоном, пшеничные лепешки, йогуртовый соус, чатни из манго и пирожки с картошкой.

– Ты снял весь ресторан, правда?!

– Да, ваша честь.

– Не слишком мистический подход, ты не находишь? – спрашиваю с укором.

– Я хотел провести этот вечер только с тобой, насладиться твоим обществом. Днем вокруг нас так много людей, а вечером мы идем в переполненные рестораны, ждем, когда освободится столик, вынуждены громко разговаривать. А так, по крайней мере, мир вокруг нас будто перестал существовать.

Где-то я уже это слышала. Я повторяла эту фразу в тот вечер, самый лучший в моей жизни, после лучшего в моей жизни поцелуя с самым замечательным мужчиной.

И снова я погружаюсь в воспоминания, но Андреа возвращает меня в действительность:

– Ешь, а то остынет.

Улыбаюсь, вонзая зубы в тонкую чечевичную лепешку пападам , которая тут же крошится в пыль.

Мы хохочем.

– Мне безумно нравится эта еда, только ее бы и ел. Поедешь со мной в Индию?

– По-моему, ты собирался в Нью-Йорк?

– Да, но я хотел бы увидеть и Индию, Катманду, Тибет…

Меня смешит этот Андреа нового образца, этакий Сатья Саи-Баба, не знаю, что об этом думает коллегия адвокатов, но мне кажется, что он только выиграл от этого превращения.

– Дай мне руку, я хочу прочитать твою судьбу.

– Да ладно тебе…

– Какая красивая рука! – говорит он, разглаживая ладонь словно для того, чтобы лучше видеть линии. – Вижу в твоем прошлом значимые встречи, они обрываются, но снова появляются в будущем, кто-то тебя разочаровал, но этот человек проявит себя с новой стороны, любовь вернется, тебя ждут путешествия, подарки, карьера… Все будет хорошо!

– Там даже написано с кем?

– С красавцем-адвокатом!

У меня возникают противоречивые чувства.

Не могу сказать, что я все еще влюблена в Андреа, – это было бы неправдой, но я так долго была в него влюблена, что пока не могу этого забыть, как, впрочем, не могу и доверять ему до конца. И все-таки мне нравится, что он заботится обо мне.

– Потанцуешь со мной? – Он берет меня за руку и ведет в центр зала.

Танцуем медленный танец под какое-то унылое завывание, сильно напоминающее песни мартовского кота, смеемся, наступая друг другу на ноги.

– Я не умею танцевать, никогда не умел. Даже на собственной свадьбе не танцевал.

– Я тоже, просто катастрофа.

– Почему бы нам не научиться? Пойдем в школу танго, а что?!

– Танго? Мы с тобой?

– Разве здесь есть кто-то еще? Завтра я все узнаю.

К концу вечера, согласно его планам, явно подходящим для тех, кому осталось жить не больше двух месяцев, мы должны побывать в штате Керала в Индии, в Сингапуре, на Коморских островах, в Гренландии, на Огненной Земле. Кроме того, записаться на курсы танго, фламенко, вегетарианского макробиотического питания, кундалини-йоги, писательского мастерства и дайвинга, а если останется немного времени, построить шалаш на дереве и перебраться туда жить.

У меня кружится голова.

На выходе из ресторана нас настигает гроза, мы бежим к машине, взявшись за руки, смеемся, а молнии освещают небо так ярко, как днем. Андреа долго не может найти ключи от машины, а когда наконец находит, они падают на землю. Мы одновременно наклоняемся за ними и стукаемся головами. От удара я теряю равновесие и, падая назад, тяну за собой Андреа. Плюхаемся в лужу.

Мы совершенно мокрые, хохочем как ненормальные.

Андреа берет в ладони мое лицо и целует меня под дождем.

Я не возражаю. Чувствую, что это правильно. Не так, как с Риккардо, но все равно.

Действует, да, наверное, еще действует.

– Поехали ко мне, переоденешься.

Дома Андреа включает приглушенный свет, ставит тихую музыку. Дает мне чистое полотенце, свою пижаму.

– Андреа… мне бы не хотелось здесь спать.

– Если хочешь, я отвезу тебя домой, но уже половина третьего ночи. Я хотел постлать тебе в комнате для гостей, а завтра вместе поедем на работу.

Действительно, все так просто и понятно.

Андреа приходит поправить мне одеяло.

– Ты думала, что я воспользуюсь ситуацией, правда?

– Вполне естественное опасение.

– Я ведь сказал, что хочу начать все сначала. Поэтому мне нужно снова завоевывать тебя.

Погладив меня по волосам, он поправляет простыню и уходит к себе в спальню. Кто бы мог подумать, что он может быть таким… благородным.

Впервые я сплю у мужчины и не подвергаюсь ночной атаке.

Может, закрыть дверь на ключ?

Утром меня ждет кофе и горячие тосты.

Андреа уже побрился, доглаживает сорочку.

– Разве у тебя нет приходящей домработницы?

– Она прибирается, а готовлю и глажу я сам.

Приезжаем на работу. Делаю вид, что не замечаю взглядов, которыми обмениваются мои коллеги.

Я бы на их месте подумала то же самое. Время тянется медленно, я очень хочу вернуться домой, переодеться.

Наконец рабочий день подходит к концу, Андреа вызывает меня к себе:

– Все в порядке? Отвезти тебя домой?

– Нет, спасибо. Я на метро.

Если мы снова будем встречаться, темп этим встречам буду задавать я.

Правильно, доктор Фолли?

По дороге домой захожу в кулинарию купить чего-нибудь на ужин, ведь, как обычно, буду коротать вечер в одиночку. Но дома застаю Риккардо, он что-то готовит на кухне.

Он смотрит на меня удивленно и немного встревоженно:

– Ты не ночевала сегодня дома?

Чувствую себя пойманной с поличным, краснею:

– Я осталась у мамы.

Боже, будем надеяться, что он ей не звонил.

Риккардо с облегчением говорит:

– Я так и подумал, собирался ей позвонить, но не стал, не хотел, чтобы она снова на меня набросилась… Будешь спагетти? – спрашивает он с улыбкой.

Похоже, ему необходимо дружеское участие. Если бы мне предстояло терпеть Барбару и ее семейство всю свою жизнь, я бы предпочла застрелиться.

– Сегодня у тебя увольнительная?

– Приезжает из Майами ее мать, мне приказано явиться завтра. Официальный ужин.

– Желаю удачи! Ее мамочка – злобная блондинка, придерживается правых взглядов, всегда знает, чего хочет. Руководит американским продюсерским центром, известна в определенных кругах под кличкой The Jackal, шакал, и находит это забавным.

– Ты шутишь?

– Нет. Иначе в кого Барбара?

Риккардо трет ладонями лицо, будто хочет стереть его совсем.

– О боже! Вот так история!..

– Ты рассказал своим?

– Пока нет. Поеду к ним на выходные, тогда все расскажу. Представляю, какое лицо будет у мамы, а отец скажет: «Ты, конечно же, рад? Познакомишь нас с ней?» А я не знаю, можно ли кого-то знакомить с этими ходячими манекенами, которые говорят так, что даже я их не понимаю. Боже мой, Кьяра, я сломал себе жизнь…

– Нет, Риккардо. Сейчас тебе тяжело, но все наладится. Вот увидишь, рано или поздно все встанет на свои места. Человек ко всему приспосабливается, это жизнь. Я уверена, когда родится ребенок, вы с ума сойдете от радости.

По правде говоря, моя фраза заканчивалась на «с ума сойдете», но я подумала, что надо бы ее смягчить…

Как-то непривычно говорить с Риккардо о ребенке, который будет у них с Барбарой. Теперь мы с ним просто друзья, хотя еще совсем недавно я была его девушкой. Смешно! И это говорит та, которая два с лишним года крутила роман с женатым мужчиной. Можно сказать, понесла заслуженное наказание.

Звонит телефон. Это Барбара.

Риккардо смотрит на меня, как затравленный зверь. Отходит, чтобы поговорить. Слышу, как он раза четыре устало повторяет: «Хорошо…» – в голосе – никаких эмоций.

– Нет, пожалуйста, только не сегодня. У меня температура, а вдруг это грипп, я не хочу тебя заразить… и для ребенка опасно… Конечно опасно, слушай… Я приду завтра…

И так еще минут пять. Меня это бесит, знаками показываю Риккардо, что иду к себе. Вскоре и он приходит пожелать мне спокойной ночи. Стоит на пороге, руки в карманах, линялая майка – я случайно постирала ее при температуре девяносто градусов.

– Прости, она весь день вот так…

– Потому что ты ей это позволяешь.

– В этой ситуации у меня нет выбора.

– С ней ни у кого нет выбора. Единственного парня, который осмелился ее бросить, она обвинила в сексуальных домогательствах, и у него были большие проблемы.

– По ней психушка плачет, с каждым днем я все больше в этом убеждаюсь.

– Так ее воспитали, она считает, что может получить все, что хочет, любыми средствами. У нее нет ни стыда ни совести, а жизнь намного легче, чем у таких, как мы.

– Не хотел бы я быть таким.

– Если ты такой с рождения, ты этого даже не замечаешь.

– Ты не возражаешь, если я побуду немного здесь, с тобой?

Совсем наоборот, но я делаю все возможное, чтобы тебя забыть, поэтому лучше не усложнять.

– Ладно, спи.

Он целует меня в щеку и выходит, выключив свет.

Вскоре опять звонит телефон.

– Да, Барбара… Да, температура держится…

Это просто пытка, нельзя позволить, чтобы она сломала ему жизнь.

Утром получаю от Андреа эсэмэску, о которой так мечтала: «Сегодня ночью впервые дом показался мне пустым».

Придя на работу, вижу, что он бодр и спокоен, правда, взгляд немного грустный. Слушает на компьютере классическую музыку.

– Мы сегодня грустим? – спрашиваю, принеся ему кофе.

– Я же тебе написал, дом пустой… Мне так одиноко, у меня такой сложный период, наверное, придется просить моего психолога о внеплановой встрече.

– Могу я чем-то помочь?

Кажется, я это уже говорила.

– Можешь пойти со мной.

– К твоему психологу?

– Нет, домой. Я что-нибудь приготовлю, посмотрим фильм, побудем вместе. В самом деле, мне одному так плохо.

Сегодня вечером Риккардо должен присутствовать на ужине в Белом доме, может, ему понадобится моя помощь, но лучше не думать об этом. Пора привыкать, что наши пути расходятся, совсем скоро он уйдет, и я его больше не увижу.

Горло сжимается от боли и жалости к себе. Стараюсь не расплакаться.

– Хорошо, я согласна.

Мы теперь даже не пытаемся скрывать, что между нами что-то есть.

Интересно только, что именно?

Все-таки звоню Риккардо, чтобы узнать, как дела.

Он тут же отвечает, очевидно не взглянув на телефон:

– Да, Барбара, что случилось?

– Это Кьяра.

– Кьяра? Не ожидал! Все в порядке?

– Да, а ты как? Готов?

– Готов, как приговоренный к виселице.

– Не переживай, все будет хорошо. Когда-нибудь ты расскажешь об этом своим внукам.

– Нет уж, дудки, я согласен на стерилизацию, честное слово… Мы увидимся до моего ухода?

– Я ужинаю с подругой. У нее сегодня день рождения, и она очень хочет меня видеть.

– Ну ладно, – вздыхает Риккардо. – Пожелай мне ни пуха ни пера.

– Ни пуха!

В итоге я сказала правду всем, кроме него.

Около семи Андреа заходит ко мне, чтобы дать ключи и объяснить, как отключить сигнализацию.

Жду из приличия, пока не уйдут мои коллеги. Потом отправляюсь домой к Андреа, по пути захожу в его любимую булочную, покупаю зерновой хлеб.

Открываю дверь в его квартиру и ловлю себя на странном ощущении. Что-то вроде предчувствия…

Эта квартира прекрасно подходит для фотосессии малолеток, которые готовятся к карьере моделей. переливающийся свет, дорогие безделушки, гравюры, вся эта навороченная техника, включая аппарат для мюсли…

Совершенно не мой стиль и никогда моим не станет.

Нет души. Здесь, по крайней мере, ее нет. Тот, кто здесь жил, унес ее с собой, и теперь Андреа это чувствует. Я его понимаю. Этот дом рождает беспокойство. Здесь полно призраков.

В половине девятого приходит Андреа. Он счастлив, что дома кто-то есть.

– Как здорово: ты здесь, свет горит, квартира ожила.

– Оставляй включенным телевизор.

– По правде говоря, об этом я не подумал. А если включить и стиральную машину, вообще будет праздник!

Он надевает фартук и начинает готовить ризотто с шафраном.

Терпеть не могу шафран, но не могу сказать об этом.

Андреа открывает бутылку, наливает вино в правильные бокалы:

– За нас и за наше первое свидание!

В сковородке потрескивает масло. По телевизору идут новости, мы удобно устроились, вполне домашняя атмосфера, и все прекрасно, как в кино. Однако девушка, поднявшая бокал, почему-то не чувствует себя счастливой.

Теплый вечер, в открытое окно дует легкий ветерок. Андреа рассказывает, как прошло заседание, я пересказываю ему офисные сплетни. Мы шутим, смеемся, нам хорошо вместе. Загружаем посудомоечную машину, забираемся с ногами на диван, смотрим по телику всякую дребедень, едим шоколадное печенье, засыпаем обнявшись.

Я справлюсь, я привыкну.

Если уж Риккардо предстоит привыкнуть к Барбаре, то мне с Андреа куда проще.

Сквозь сон слышу, как звонит мой телефон. Иду в ванную.

– Риккардо, что случилось?

– Когда вернешься?

– Не знаю, а что?

– Я схожу с ума. Эти люди просто инопланетяне какие-то, видеть их не могу. Я брошу этого ребенка, подпишу разрешение на усыновление, я никогда не смогу привыкнуть… это невозможно.

– Подожди… буду дома через полчаса.

Андреа делает вид, что смотрит документальный фильм.

– Все в порядке?

– Не совсем. Мама плохо себя чувствует.

– Хочешь, отвезу тебя к ней?

– Нет, спасибо, я поймаю такси. С мамой такое часто бывает, ничего страшного.

Андреа еще пару раз предлагает свою помощь, потом сдается в обмен на обещание, что я позвоню ему, как только приеду к маме.

В такси я только и делаю, что спрашиваю себя, все ли со мной в порядке.

Я столько месяцев мечтала об этих минутах, так почему же я не чувствую никакой радости теперь, когда мечты становятся реальностью?

Потому что Андреа стал хорошо ко мне относиться?

Значит, я страдала по нему только тогда, когда он вытирал о меня ноги?

Пока я знала, что должна оставаться в тени, прибегать ко всяким уловкам, мириться с его отсутствием, довольствоваться перепихами на рабочем столе, я была безумно в него влюблена. А сейчас, когда все хорошо, мне ничего не хочется, и я смотрю на происходящее, как корова на мчащийся мимо поезд.

Риккардо поджидает меня на кухне, перед ним полная пепельница окурков.

– Думаешь покончить с жизнью, спровоцировав рак легких? На это понадобится уйма времени, а смерть будет медленной и страшной. Лучше сразу вскрыть вены.

– Я не могу курить у нее дома.

Он бледен, под глазами круги, сильно похудел.

Так недолго впасть в настоящую депрессию, а все из-за этой стервы.

– Как прошел ужин?

– Ужасно. Они какие-то ненастоящие, как будто играют заученную роль, демонстрируют, кто успешнее и круче. Только и разговоров что о деньгах и о том, как их заграбастать побольше. Когда ее мать узнала, кем я работаю, она скривила губы, потом достала свой айфон и начала с кем-то болтать по-английски.

– Пам – просто шакал…

– Знаешь, они уже определили, в каком университете ребенок будет учиться, в общем, все было так, будто я – пустое место. Я спрашиваю себя, зачем мне все это нужно? С каждым днем я все больше отдаляюсь от нее, мне абсолютно все равно, я ничего не чувствую. Смотрю на этот жалкий цирк, как зритель, прикованный к стулу!

– Всегда ненавидела цирк…

– Как я тебя понимаю! Этот запах… и потом, я клоунов боюсь, – улыбается Риккардо.

– А как Барбара переносит беременность?

– Как голливудская звезда! О чем ты спрашиваешь? Она делает себе какое-то зелье из ростков пшеницы, которые заказывает в Америке, пьет витамины, ходит на пилатес, арт-терапию, по полной программе. – Но самое ужасное… наверное, мне не стоит тебе говорить, ну да ладно… она настаивает, чтобы у нас были отношения… говорит, что «это полезно для ребенка». А я – как только подумаю, что мой ребенок смотрит на меня, да и вообще… Каждый вечер, клянусь тебе, вру, что у меня болит голова!

– Вот ведьма! Как подумаю, что я вас познакомила…

– Ну и что? Не ты же толкнула меня в ее объятия, как раз наоборот, ты меня предупреждала в тот день, когда я впервые ее увидел! Если б тогда я тебя послушал…

Вот расскажи кому – не поверят!

Приходит эсэмэска от Андреа: он волнуется.

Я забыла ему позвонить.

– Кто это в такое время?

– Никто… Деньги на телефоне заканчиваются.

Мелкая ложь не помеха.

– Когда состоится следующая аудиенция?

– Завтра вечером. Но я сказал им, что поеду к родителям.

– Правда поедешь?

– Да. Нужно набраться смелости.

– Я буду скучать, – опрометчиво говорю я. – То есть… то есть чисто дружески.

– Я тоже… дружески.

Долю секунды наши взгляды встречаются, и в этот миг наши глаза говорят за нас все. А потом Риккардо выходит.

Остаюсь сидеть за столом, прислушиваясь к своему сердцу. Мне и грустно, и горько, но голова у меня ясная.

Теперь я точно знаю, чего хочу.