SOS! Любовь!

Закрываюсь в туалете, чтобы позвонить Андреа, но тотчас слышу настойчивый стук в дверь.

– Кьяра, открой, мне надо пописать, – голос Риккардо.

– А как же я? Разве ты не ушел?

– Я ходил завтракать и еще говорил с Элизой. Она сказала, что она задыхается, она хочет чего-то другого. Не понимаю, что это значит. Можешь объяснить? Ты ведь у нас все знаешь! Элиза снова пригрозила, что вызовет карабинеров, поэтому я ушел. Давай выходи.

Открываю дверь.

– А вот это я конфискую, и не вздумай хитрить! – Он вырывает у меня из рук мобильный телефон. – Иди-ка сюда.

– Ты же хотел в туалет.

– Нет, мне нужно было тебя проверить. Ты ему звонила?

– Не успела… – бормочу я.

– Прекрасно. Послушай, мне пришла в голову одна мысль. У меня две недели отпуска, который я собирался провести с Элизой. Если вернусь домой, буду напиваться каждый вечер и подсяду на антидепрессанты. Тебе тоже лучше не оставаться одной, так что давай договоримся: будем держаться вместе до тех пор, пока не сможем отойти от телефона метров на пять и при этом нормально дышать.

Смотрю на Риккардо с недоверием.

– А я не хочу расставаться с Андреа, мне просто нужна пауза. Как только я переварю то, что случилось вчера, смогу начать все сначала.

– Ты хочешь сказать, что тебя не ранит его измена?

– Нет, значит, такова цена. Я без него не смогу.

– Неужели ты не понимаешь: точка невозврата пройдена? Знаешь, что это? Это когда ты сдаешь все позиции, тебе все равно, что с тобой происходит, ты теряешь чувство собственного достоинства! Получается, что твоей судьбой управляют другие, пользуются тобой. Если ты вступаешь в связь с женатым мужчиной, почему бы не смириться с тем, что у него есть еще одна любовница? Или две? Для тебя это что-то меняет?

– Я только что сказала сестре то же самое, а она ответила, что по мне психушка плачет.

– Она права! Андреа – это отрава, ты не можешь с ним быть. Все, точка.

– Послушай, я не настолько глупа, чтобы не понимать: с самого начала эти отношения были ошибкой, – хмурюсь я. – Но я-то внутри этой истории, а ты… тебе не понять, что это значит. Мы вместе работаем, я – его секретарша, мы встречаемся каждый день, я знаю его привычки…

– И его любовниц…

– Хорошо, этого я не знала, но, возможно, существует какое-то логическое объяснение.

– Объяснение такое, что ты хочешь причинить себе боль. Может, это дает тебе возможность почувствовать себя живой, откуда мне знать. Я тебе уже говорил, что вы, женщины, существа противоречивые.

– И что мне теперь делать? Увольняться?

– Пока скажи, что заболела, а мы подумаем, как быть… Давай звони в свое бюро.

– Но сегодня воскресенье.

– Позвони кому-то из коллег.

Вот упрямый! Звоню Роксане, она мне сочувствует и желает скорейшего выздоровления.

Чувствую, что в моей жизни начинается какая-то непонятная полоса, чего со мной никогда не было. Что я вообще делаю? Я сдалась на милость какого-то захватчика, который учит меня, что и как надо делать.

Зазвонил мой мобильный телефон.

На этот раз – ОН, сердце внезапно останавливается.

Риккардо опережает меня и на лету хватает телефон.

– Нет! – поднимает руку высоко над головой.

– Дай, дай сюда, не серди меня!

– Нет, Кьяра, мы договорились.

– Я ни о чем с тобой не договаривалась! Мне нужно с ним поговорить!

Звонки прекращаются.

– Теперь он подумает, что мне на него наплевать. – Из глаз у меня струятся слезы.

– Если бы ты действительно была ему нужна, он бы тебя нашел, – не сдается Риккардо.

– Ты что, сериалов насмотрелся? Будто ты не знаешь мужчин! Разве они бросятся искать тебя среди ночи, пожалуй еще и под дождем? Думаешь, сегодня кто-то способен на такую пошлость? Разве что ты. Только потому, что задето твое самолюбие, ты обжегся, потерял контроль над ситуацией.

– Я всегда бегал за девушками, которых хотел удержать. Не помогало, но я хотя бы пытался. Я никогда никого не бросал вот так, не говоря ни слова, ничего не объясняя. Даже когда уходил первым. Люди не должны расставаться молча.

– Уверяю тебя, что многие прекрасно живут в ладу с собой и не чувствуют, что должны оправдывать свои поступки, даже самые непостижимые. Люди быстренько просчитывают свою выгоду и поступают соответственно.

– Должно быть, у тебя была ужасно тяжелая жизнь, – говорит Риккардо, бросая мой телефон на кровать. – Держи, поступай, как считаешь правильным, – и выходит.

Я не знаю, что мне делать. Не знаю, как поступить правильно . Я запуталась. Голова идет кругом, чувствую, что мне надо услышать его голос.

Волнение сдавливает мне внутренности, страх, который я испытываю, совершенно реален, и я не в состоянии трезво оценить ситуацию.

Говорят, что интенсивность наших эмоциональных реакций такая же, какой она была в плейстоцене, когда ежедневно приходилось иметь дело с динозаврами и троглодитами, вооруженными дубинкой. Поэтому, естественно, я не могу за один день восполнить пробел эволюционного развития. Сделав глубокий вдох, звоню ему. Он отвечает после длинной театральной паузы, старается контролировать себя, но в голосе чувствуется напряжение:

– Наконец-то ты снизошла до того, чтобы ответить! Какая честь для меня!

Я обескуражена – такой реакции я не ожидала.

– Извини, я не успела ответить…

– Представляю… Я звонил тебе как минимум раз сорок. Ты, видать, была очень занята. Ты не просто сбежала, ничего не объяснив, и оставила меня там как идиота, ты, ко всему прочему, решила обидеться и не отвечать на мои звонки. Кем ты себя возомнила, позволь узнать? Кто дал тебе право так себя вести?

Кажется, я чего-то не понимаю.

Он что – делает мне выговор?

– Э-э-э-э… но, Андреа, я…

– Что – я? Ты приехала в Портофино за мой счет, поселилась в таком номере, какой не сможешь себе позволить, даже если будешь работать миллион лет подряд, а потом ни с того ни с сего сбегаешь, бросив меня одного. Я думал, что могу на тебя положиться, что мы – пара, а ты ведешь себя как глупая баба. Какое разочарование! Все, знать тебя не хочу!

Меня охватывает паника, он меня бросает, что же делать?! Ноги становятся ватными, в горле пересохло.

– Но я не хотела… то есть… я думала, что…

– Конечно, ты подумала, что это моя любовница, и, естественно, отреагировала, как пятилетняя девочка, которая топает ногами, потому что ей не купили сахарную вату. Тебе не пришло в голову поговорить со мной, нет, ты берешь такси и возвращаешься домой. Мне пришлось рассказать коллегам, которые так хотели с тобой познакомиться, что тебе срочно пришлось уехать по семейным обстоятельствам.

– Но… я думала… то есть я ничего не понимаю, но та девушка в номере…

– Кто? Джорджа? Это невеста Гуиди, она хотела сделать ему сюрприз, а горничная по ошибке открыла ей мой номер. Она его чуть не убила. А ты, вместо того чтобы найти разумное объяснение, сразу начинаешь подозревать самое худшее! – Андреа переходит на крик. – Я что, по-твоему, извращенец? Немедленно верни мне кольцо! Не хочу иметь ничего общего с такой мелочной, ограниченной особой!

Не могу вымолвить ни слова.

Я его разочаровала. Он доверял мне, а я не дала ему ничего сказать в свое оправдание, сбежала, как преступница. На его месте я тоже была бы вне себя от злости.

– Андреа, прошу тебя, – мой голос срывается от волнения, – ты не представляешь себе, как мне жаль… мне так стыдно…

– Да, знаю, тебе всегда стыдно, судя по тому, как часто ты употребляешь это слово. Тебе пора начать задумываться о последствиях своих поступков. Ты уже не ребенок, помни, что все твои слова и поступки могут привести к необратимым последствиям.

– Нет… Андреа, нет, – бормочу я. – Прошу тебя, не бросай меня, просто я ничего не поняла. Я идиотка, дура набитая, согласна, я не заслуживаю твоего прощения, но прошу тебя, дай мне еще один шанс. Я никогда больше так не поступлю. Не знаю, почему я так сделала, но я была в ванной, а она вошла…

– И ты подумала, что она ищет меня. Конечно, я приглашаю в Портофино всех подряд! Мог бы и жену пригласить, а что? Между прочим, она теперь все про нас знает. Интересно, как это получилось? Я специально не представил тебя этому дантисту, чтобы избежать недоразумений. Видишь, это в очередной раз доказывает, какой я идиот, потому что я так верил тебе, что решил рискнуть, выйти из тени, и вот расплата. Я рассказал жене обо всем, потому что не хотел, чтобы она узнала вот так, из сплетен, и сейчас, конечно же, она мне не верит. Так что в итоге все шишки только на мою голову! А ты молодец, ничего не скажешь! Ты сама все разрушила. Я так мечтал о нашем с тобой будущем, но теперь все кончено. И поделом мне, впредь будет наука.

– Нет, Андреа, не надо! Не оставляй меня, я все исправлю! Я люблю тебя, ты знаешь, как я люблю тебя, я без тебя не смогу. Я всегда относилась к тебе с уважением, ты всегда и во всем можешь на меня положиться. У меня и в мыслях не было сделать что-то плохое, я не собиралась разрушать наши отношения. Не уходи, прошу тебя, я без тебя не смогу жить!

– Слушай, мне тошно от одной мысли, что нам надо поговорить. Не знаю даже, как я завтра встречусь с тобой. Как бы я хотел, чтобы ты не работала больше в нашем бюро! Я должен был это предполагать, я очень сильно рисковал и теперь расплачиваюсь.

– Нет, нет, нет, – безутешно рыдаю я. – Андреа, нет, ты – вся моя жизнь, ты – самое главное, что у меня есть. Скажи, что я должна сделать, и я сделаю это, только попроси. Если хочешь, я уволюсь, только не бросай меня, пожалуйста…

Я присела на корточки на полу под окном. Единственное, что я хочу, – стереть из памяти эти два дня.

– Все, пока…

Он отключается.

«Нет. Нет. Нет. Нет. Не уходи, прошу тебя!» Этот крик, многократно усиленный, раздается в моей голове. Голос пропал, его поглотила боль, та самая боль, что съедает меня живьем, по кусочкам. Поскорее бы она сожрала меня всю, без остатка.

Дверь открывается, входит Риккардо – собрать мои кости.

– Посмотри, на кого ты похожа! Что случилось? Я не мог поверить, что ты станешь так унижаться. хотел войти, но потом подумал, что это не мое дело.

Он садится рядом, прижимает меня к себе, укачивает. Я не сопротивляюсь. Боль блокировала сознание.

Не могу ни двигаться, ни говорить, не хочу никого видеть, не хочу никого слышать, не хочу, чтобы меня утешали, не хочу, чтобы меня трогали, не хочу ничего. – Пусть только Андреа скажет, что передумал.

Ради этого я на все готова.

– Видел я женщин, склонных к саморазрушению, но ты превосходишь их всех, вместе взятых! Зачем ты так? Что бы он тебе ни сказал, ты не должна умолять его вернуться, не должна выпрашивать его любовь. Нельзя, чтобы кто-то решал, достойна ты любви или нет. Нельзя так унижаться.

Молчу. Нет у меня ответов. И никогда не было.

– Ну, высморкайся и расскажи мне все.

Мотаю головой, не могу говорить, только плачу.

– Это пойдет тебе на пользу, расскажи!

Продолжаю держать глухую оборону.

– Хорошо, давай я позову твою сестру, и ты с ней поговоришь!

– Сару? Не надо, пожалуйста!

– Вот видишь, говорить можешь. Смелее, расскажи, что произошло?

Не переставая всхлипывать, пересказываю ему наш разговор.

Риккардо внимательно слушает, не перебивая. Потом закуривает и пристально смотрит на меня, приподняв бровь, и наконец изрекает:

– Он тебе вешает лапшу на уши.

– Что ты сказал? – переспрашиваю чуть слышно.

– Спорю, он все это выдумал, от начала и до конца!

– Но… почему ты так решил?

– Потому что я мужчина. Ты уж поверь.