Sos! Мой босс кровосос! (СИ)

Отпиваю еще немного вискаря и понимаю, что алкоголь вообще не берет. Я на крови не клялся. Хочу и отчитаю. А может, и ремня всыплю. Ну или просто посмотрю в глаза этой наглой девчонки.

Стучу в дверь, но по ту сторону никто не отзывается. Благо та незакрыта. Вхожу в комнату и тут же натыкаюсь на лежащую на кровати Снежану, укрытую простыней.

— Уходите. Я болею.

Лицо красное и, судя по испарине, у нее и вправду температура. Это как тебя угораздило? Подношу ладонь к ее лбу. Кипяток.

— Уйдите, пожалуйста.

Я не знаю кой черт меня дернул убрать простыню. Как-то рука сама потянулась к куску ткани и резко дернула ее. Бывало, в детстве приходилось сгорать под палящим солнцем, но, чтобы так. Тут не просто все полыхает. У нее волдыри на животе!

— Ну ты и… просто нет слов.

— Уйдите.

Я впервые в таком замешательстве. Ни одной дельной мысли. Тут от одного вида, кажется, в ответ начинает все болеть, что уж говорить про саму Снежану. Открываю настежь дверь и подхватываю Снежану на руки.

— Больно. Зачем?!

— Потерпи. Сейчас полегчает.

Спускаюсь по лестнице и выхожу на улицу. Хорошо, что не наворачиваюсь по пути к ванной. Та, к счастью, чистая и наполненная водой. Как раз прохладной — самое то. Опускаю Снежану в воду и, кажется, слышу ее стон облегчения.

— Что ж ты натворила, глупая?

— Я заснула.

* * *

Кто бы мне сказал еще несколько дней назад, что Кротов будет ухаживать за мной, как за маленьким ребенком, в жизни бы не поверила. Но именно такой я себя и чувствовала. И что самое странное, я не испытываю никакого чувства неловкости, находясь перед ним в нижнем белье. И даже то, что мой спортивный лифчик совершенно точно просвечивает грудь, тоже не вызывает никаких переживаний. И у меня ни разу не возникает чувство протеста из-за того, что он трогает меня. Обрабатывает волдыри и наносит пену на сгоревшие участки.

И таблетками пичкает. А морс? Он сварил мне морс и усиленно поит им меня. Это все максимально странно. Непривычно. И совсем не ассоциируется с Кротовым. Кротов — это априори что-то гадкое. Собственное, ему идеально подходит его фамилия. Но сейчас…сейчас он…Даня. Точно. Даже не Даниил.

Переворачиваюсь на другой бок и утыкаюсь взглядом в сосредоточенного начальника. Он хмурит брови, вчитываясь в экран ноутбука. Вот зачем он тут сидит?

— Что? — резко переводит на меня взгляд.

— Ничего.

— И все же?

— Я сначала не представляла вас папой. Мне казалось, это все неправда. А теперь вполне. Наверное, вы хороший папа. Они не живут с вами, потому что вы за них боитесь? Прячете от своих врагов?

— Они не живут со мной, потому что умерли. Утонули. Сначала захлебнулась дочка, а потом сын пошел спасать свою сестру. Так что папаша я херовый. Ладно, что-то я засиделся. Спокойной ночи.

Глава 27

Глава 27

Ненавидеть Кротова на протяжении энного количества времени было куда проще, чем испытывать к нему нечто противоположное. А уж после новости о детях, все его гадкое поведение, если уж не полностью нивелируется, то хотя бы объясняется.

Жаль ли мне человека, потерявшего вмиг двоих детей? Да. Но куда более мне жаль человека, который винит в этом себя. А то, что винит и ежедневно грызет себя с особым извращением — факт. Тут уж яд, изначально направленный на себя, невольно начнешь потихоньку направлять на других. Ибо много его. Слишком много.

Спустя несколько дней после оброненной им фразы, я четко осознаю, что мне совершенно не нравится новый Кротов. Видимо, осознав, что болтнул лишнего, а он явно не говорил об этом никому в трезвом состоянии, кроме меня, его как будто подменили.

Теперь это какой-то самый что ни на есть обычный мужчина, дающий нормальные задания своей помощнице. В его словах нет подвоха, и они не направлены на то, чтобы задеть и вывести меня на какие-либо эмоции. Он вообще со мной не говорит. Только сухие вполне себе вежливые приказы.

Как только я относительно поправилась, Кротов только и делает, что работает, а я вместе с ним хожу как собачка на привязи. Принеси-подай, организуй, исправь, снова организуй. И самое ужасное, что несмотря на то, что я порой не справлялась с частью организаторских заданий, на меня не обрушивался его яд. Он просто просил переделать. И это ужасно, потому что я жду. Жду, черт возьми, эту порцию яда.

Так я и призналась самой себе, что… Господи, прости, мне нравится этот мужчина. Точнее не этот. А тот говнюк с замашками властелина мира, источающий привычные порции яда.

Это осознание меня отравляет. Даже постоянное напоминание себе о том, что именно из-за него я оказалась в детдоме и все пошло через одно место, не помогает мне вернуть былую к нему вполне реальную ненависть.

Теперь я подсознательно ищу оправдание тому, зачем он отправил меня в детский дом. И оно есть. Хотел как лучше. Ведь многие думают, что даже с реально плохими родителями хуже, чем в детдомах. Да не многие, а, наверное, все, кто там не был.