Сос по прозвищу «Верёвка» (с илл.)

Выигравший получал то, что желал, проигравший — что оставалось. А оставалось — они не позволяли себе думать сейчас об этом — только одно: Гора. Сос не войдет в племя, чтобы обесчестить браслет вождя, и не вернется в колонию ненормальных. Сол с первым же поражением поставит крест на империи — это всегда было ясно. Никому поединок не принесет полной радости. Но таков суд чести.

— Сделай круг, — повторил Сол.

— Но твое оружие…

Им действительно не хотелось драться. Но был ли другой выход?

Сол передал дочурку матери, всмотрелся в чащу. Отошел, сломал подходящее деревце и руками очистил от веток и листьев. Видя его решимость, Сос приступил к расчистке места на земле. Круг вышел неровный, слегка бугристый, шест тоже не блистал изяществом. Но это был не тот случай, когда хотелось бы сражаться на виду всего племени.

Они подошли к самодельной арене, стали друг против друга. Сола застыла рядом в тревожном предчувствии. “Почти как тогда, — подумал Сос. — Ребенка только не было.” Теперь он превосходил соперника в весе, владел оружием, которого Сол никогда не видел. Но неказистое оружие его было шестом, единственным, перед которым пасовала веревка. Будь здесь тачка, он, быть может, выбрал меч или булаву, но здесь он взял то, что предоставила природа, и, вместе с этим, неосознанно — победу.

— После этого мы будем друзьями, — сказал Сол.

— Мы будем друзьями.

И почему-то это было важнее всего остального. Они вступили в круг. Ребенок заплакал.

Глава 14

Лето было в разгаре. Он стоял у подножия Горы — странного нагромождения лавы и шлаков, которое высилось над пересеченным ландшафтом. Монументальный памятник Взрыва был чист от радиации. Кустарник и чахлые деревца росли у самого основания, вверх по склонам тянулись — с длинными проплешинами — мхи да лишайники. Ветер зловеще завывал между острыми уступами, обдувая Гору. Небо затянулось желтоватыми облаками.

Гора Смерти!

Сос запрокинул голову, но вершины разглядеть не мог. На высоте нескольких сот ярдов смутно виднелись огромные металлические выступы, асимметричные и безобразные. А над головой, в ожидании добычи, кружили в тумане хищные птицы.

Он прикоснулся пальцами к плечу и снял Глупыша. С грустью смотрел он на пятнистые — будто взъерошенные — коричневые перья, и нелепая, бестолковая окраска показалась ему до боли родной.

— Ну вот, дружок, дальше тебе дороги нет. Я поднимаюсь на Гору, чтобы никогда не спуститься. Но ты здесь ни при чем. Эти стервятники не по твою душу.

Он подбросил птицу. Глупыш расправил крылья, покружил и, вернувшись, снова сел на плечо.

Сос развел руками.

— Я даю тебе свободу, а ты… Глупыш.

Это ничего не меняло, но он был тронут. Откуда птица могла знать, что готовило будущее?

И кто вообще может знать это? Сколько человеческой верности и любви выросло из простого неведения своей судьбы?

С ним была веревка, но уже не как оружие. Он сломал жалкое деревце, очистив ствол, как некогда делал это Сол, соорудил грубую палку и, поудобней приладив поклажу, двинулся вверх.

Выступы действительно были металлическими — огромной величины балки и плоскости, оплавленные по краям и углам, с расщелинами, забитыми камнями и грязью. Будто тысячи человек свалили все это в кучу и подожгли — если предположить, что металл может гореть. А может, они облили его спиртом? Разумеется, нет: Гора была творением Взрыва.

И на этом предельном изломе своей жизни Сос не утратил любопытства ко всему, что касалось прошлого. Взрыв… Как мог он породить такие противоречивые явления: невидимую опасность Больной земли и зримый ужас Горы Смерти? И если, как уверяли ненормальные, во всем были повинны сами люди, почему они сделали такой выбор?

Здесь таилась загадка всего сущего. Современный мир начался со Взрыва; что происходило до него — об этом можно было только гадать. Ненормальные рассказывали о прошлом; то общество жило по совсем иным законам — мир невероятных машин, роскоши и знания, от которого мало что сохранилось. Но если одной половиной рассудка он верил им и книгам, — свидетельства были столь убедительны! — то вторая, практическая половина видела бездоказательность этих сведений. Другим-то он описывал древнюю историю, как факт, но иногда и ему казалось, что и сами книги, и люди, и природа — все было создано Взрывом из пустоты, в одну секунду.

Приладив палку между спиной и поклажей, он захлестнул одну из балок веревкой и подтянулся. Существовал, вероятно, и более легкий путь вверх, у многочисленных его предшественников не было ни веревки, ни навыков обращения с нею, — но ему не хотелось искать того, что легче. Глупыш слетел с плеча и, усевшись на балку, смотрел на него сверху.

Единственный настоящий друг! Он никогда не выражал недовольства, не мешал; когда Сос дрался в круге, он лишь пережидал в безопасном месте, по ночам улетал охотиться — и всегда возвращался.