Сосед

И тут я не выдерживаю, мама Адама такая замечательная, такая славная, почти родная… Мне кажется, она имеет право узнать обо мне правду. Даже если я потеряю Адама. Я смахиваю набежавшие на глаза слезы и говорю:

– Не надо пригласительных. Платья не надо. Ничего больше не надо. Свадьбы не будет…

– Как это не будет? Почему? Евушка, я тебя чем-то обидела?

– Нет, что ты, мама Люда. Просто… просто я… замужем! Да, у меня есть муж. Игнат…

В кухне наступает полная тишина. Такое затишье бывает перед бурей.

– Ой, пошла я отсюда! – говорит хитренькая Туська.

– Наталья, стоять! – рявкает Людмила. – По глазам вижу, ты это знала.

– Даа, мама.

– А отец?

– И Руслан Григорьевич тоже, – сую я свою бедную свою голову окончательно в гильотину. – Ему Адам рассказал.

– Да что это все значит?! К чему весь спектакль? Или против меня какой-то заговор. Да как вы могли!!!

Я понимаю, что эта чудесная женщина сейчас очень сильно обижена. Туська подходит к матери, обнимает:

– Мам, просто все боялись тебе сказать…

В дверях появляются Адам и папа Русик. Прибежали на шум. Да и весь разговор они отлично слышали, стены-то в квартирах как картонки.

– Туська, права, Люда, – говорит Руслан Григорьевич. – У тебя такой характер…

– Какой такой?!

– Отвратительный!

– Зато фигура хорошая! – не лезет за словом в карман мама Люда, обводит нас всех взглядом и вдруг произносит: – И вы, значит, все меня боялись? Ну знаете что, мои дорогие! Я хоть и Зверева, но не зверь! А ну, Руслан, достань из холодильника вино, что осталось. И наливай. Тут без бутылки не разберешься…

Глава 30

Ну, блин, маман у меня! Ей только допросы задержанных проводить. Налила себе бокальчик, опрокинула и давай вопросы задавать. Логично, последовательно. Ева первая показания давала. Потом я подвергся допросу, почти с пристрастием. Бате и Туське тоже досталось. Но они больше как свидетели по делу шли. Мама после второго бокала и Ужаса допросить пыталась. И вообще уверяла что, мол, этот пес – единственный человек в мире, которому она может доверять. Дескать, он пытался намекнуть на сложившиеся обстоятельства, потому и паспорт Элеоноры принес. О том, что Ужас вообще всякую хрень в пасть тащит, мама забыла.

Где-то через час следственные действия окончены, допросы завершены, мама наливает третий бокал, показывает кукиш бате, которому тоже хочется капельку спиртного для храбрости, и выносит вердикт:

– Так ответьте мне на вопрос, мои дорогие, родные, любимые, почему меня в известность не поставили?!!!

– Люда, – кается панда, – я очень Адама полюбила, боялась, что, узнав про мое замужество, его родители категорически против будут.

– Да, ма, – добавляю я. – Вы же с отцом всегда очень негативно относились к подобным ситуациям.

– К каким подобным, Адам?! – кричит мамуля. – Да, мне сложно принять, когда всякие там любовники-любовницы в семью, как тараканы в щели, лезут. То, что чувства у них, да плевать! О чувствах людей, которые с вами семью создавали, в первую очередь думать надо. Но у Евы-то ведь совсем другой случай!!! Можно сказать, исключительный! Ни ты, ни эта бедная девочка ничего плохого не сделали. Никто из вас чужих семей не разрушал, мать-отца от детей не уводил. Да разве бы я не поняла? И не помогла? Да я бы эту вашу Фрекенбок круче Карлосна напугала.

Ну, в этом я как раз не сомневаюсь! Вступи мама в нашу маленькую армию, началась бы война кровопролитная.

– Уж как раздухарилась! – пытается шутить батя. – Дорогая, а ты бы мне измену простила?

– Конечно, милый, – отвечает мама, – я мертвому все прощу! А сейчас идем к Еве, я хочу с этой Фрекенбок поговорить.

Нам с трудом удается уговорить маму не чинить расправу с Фрекенбок сегодня. Я выдвигаю веский аргумент:

– Ма, ты помочь хочешь или все испортить? Ева в поддержке нуждается, а не в том, чтобы ты вместо нее кулачный бой затеяла. Хочешь, чтобы у нас все было хорошо, просто поддержи своей любовью.

Глаза мамы наполняют слезы:

– Ты прав, сынок! Но даже если закон не на нашей стороне, пусть подавятся, гады!! Вы с Евой не под кустом жить будете. И у тебя квартира есть, и у нас, так что не пропадем. Все, пора спать!

Мама отправляет Еву в комнату к Туське, там раскладной диван, обе девицы на нем легко поместятся. А мне достают старенькую раскладушку. Я вытаскиваю ее на лоджию. Свежий ночной воздух действует лучше любого снотворного, и я вырубаюсь мгновенно. Но практически тут же слышу голос мамы:

– Адамушка, вставай, у тебя звонит будильник.

– Я ему перезвоню, ма, – отвечаю я и укутываюсь в теплый плед.

Но вновь чувствую холод. Это мама сдернула с меня чудесное шерстяное изделие и злится:

– Адам! Вставай, кому сказала! Тебе на работу ведь!

Ой, точняк! Служба не ждет. Берегись, граждане алконавты, наркоманы, хулиганы. Адам Зверев почти в строю. Но мама, она же и добрая фея, протягивает мне кружку с горячим кофе.

– На, пей, умывайся и иди завтракать. Мы с Евой уже стол накрыли.