Сосед года

— Котён, не провоцируй меня, да? — в глазах полицейского мелькает совсем не рабочий интерес. — Я очень хочу тебя отшлёпать, — хлопает ладонью по столу, — прямо здесь. Подписывай, — кивает на документ.

Этот его нехитрый жест в сочетании с хищным голодным взглядом вызывает трепет. И мурашки. И чёрт знает какую ещё химическую реакцию в моём и без того нездоровом организме!

— Просто подпись поставить? — спрашиваю, сглотнув нервно.

— Пиши с моих слов записано верно, ставь дату и роспись.

Царапаю на листочке, как сказано, и отдаю Александру.

— Всё?

— Нет. Градусник давай, — протягивает мне открытую ладонь.

Вытаскиваю термометр из-под мышки и хочу сначала сама посмотреть, сколько там набежало, но властный полицейский не оставляет мне шанса. Он отбирает градусник, крутит в пальцах и брови его ползут вверх.

Мне от выражения на Санином лице становится хуже, чем от простуды:

— Сколько?..

— Сорок, — поднимает на меня глаза. — На диван пошла легла, — достаёт из кармана смартфон.

— Ты куда звонить собрался?

— В скорую ясен-красен.

— Не надо скорую! Я в аптеке жаропонижающее куплю, всё нормально будет!

— Легла, говорю, на диван! — повышает голос. — А то обратно в клетку пойдёшь, — снова рычит. — Пока врачи не приедут.

Спорить с товарищем следователем — опасная затея. Ползу к мини-дивану, ложусь и слушаю, как Саня вызывает мне бригаду скорой помощи. Надо же… Стас, когда я болела даже не интересовался, нужно ли мне что-то, а тут почти чужой человек — сосед, скорую мне вызывает.

Глава 5

После жаропонижающего укола мне становится легче. Тридцать семь и пять против сорокаградусной «жары» — пустяк. Но врачи скорой советуют ехать в больницу. Хрипы в лёгких услышали — может быть, бронхит или вообще пневмония. Загреметь на больничную койку тридцать первого декабря — могу, умею, практикую.

Доктора уходят ждать в машину, а я пытаюсь натянуть куртку. Тело ломит страшно — чувствую себя побитой собакой.

— Всё, кис, давай, — сосед помогает мне с верхней одеждой. — Подлечат — будешь как новая, — нахлобучивает мне на голову шапку.

Угу, буду. Только когда? К концу каникул, видимо. Мало того что новый год накрылся медным тазом, так теперь ещё и мини-отпуск придётся провести в стационаре. Обидно!

— С наступающим, — я пытаюсь сдержать слёзы, но не выходит.

У Сани случается паника. Он с вытаращенными глазами бросается к столу, суетливо роется в ящике — ищет что-то, а потом рвётся ко мне, сбив по пути стул.

— Это… на вот, — суёт мне в руку пачку бумажных салфеток. — Не могу, когда бабы плачут.

Я не специально. Просто день был ужасный, а вечер меня добил.

— Нормально, — вытираю слёзы, сморкаюсь и вздыхаю. — Переживу.

— Что случилось-то?!

— Провести новый год в больнице не было моей мечтой, — отвожу взгляд.

— Ты как маленькая, — выдыхает сосед и с упрёком качает головой. — С температурой сорок под наблюдением врачей точно лучше, чем под ёлкой с бокалом шампанского.

— Угу…

— Я сегодня дежурю, — кладёт тёплые тяжёлые ладони мне на плечи, заглядывает в глаза, — и вообще все праздники работаю без выходных почти. Ты не одна такая, котён.

На этой утешительной ноте Саня обнимает меня и ведёт к выходу. Проводить до машины скорой помощи хочет. Я даже не булькаю ничего против — его рука на моей талии и сальные шуточки опять… Нет ни сил, ни настроения возмущаться. Во мне просыпается какой-то нездоровый пофигизм. Или это усталость.

Товарищ следователь передаёт меня из рук в руки врачам, но заходить в отделение не спешит. Стоит на улице, провожает взглядом машину, на которой меня увозят в увлекательное новогодне-стационарное приключение…

***

— Бронхит, — заключает доктор премного отделения, разглядывая рентгеновский снимок.

— Вы меня в больницу положите, да? — мну в пальцах край кофты.

— Можно, но необязательно, — выдаёт врач. — Ваш случай лечится амбулаторно. Только надо будет обязательно ставить уколы, — переводит взгляд на меня. — В поликлинике выходные до второго числа. Кто-то из близких может вам помочь?

Нет. Но если я скажу об этом доктору, он меня направит в стационар — к гадалке не ходи. А в стационар я не хочу. Сама себе уколы ставить буду.

— Да, без проблем, — киваю.

— Хорошо, — добрый доктор пишет что-то в бланке, — оформлю для вас вызов неотложки на завтра. Они выпишут вам рецепт на лекарство. А сейчас пройдите в процедурную, — показывает пальцем на дверь, — на первый укольчик.

«Укольчик» на деле оказывается «УКОЛИЩЕМ». В приёмный покой я возвращаюсь, подволакивая ногу. Страшно болючий препарат!

Написав отказ от госпитализации, прощаюсь с медиками и топаю на выход. Такси я уже вызвала — подъедет через пару минут. Цена на поездку, конечно, адская — праздник к нам приходит. Но выбора нет.

Стою на улице, жду машину. Приеду домой, упаду на диван и до утра не встану. Высокой температуры нет — лекарство действует, но слабость и ломота в теле одолевают.

Да где это такси, ёлки-палки?!

В кармане куртки жужжит телефон — номер незнакомый. Наверное, водитель не понял, куда подъехать, и теперь звонит.

— Где вы есть?! — возмущаюсь в трубку.