Соседи

Полиция приехала около одиннадцати часов, а примерно в час дня один из копов постучал к ней в дверь. Сара ужасно нервничала, когда он записывал ее показания о том, что она видела в четыре утра.

– Почему вы не вызвали полицию? – спросил молодой офицер, и в его карих глазах она увидела жалость – он не понимал, как можно быть настолько безмозглой.

– Я дважды позвонила к ним домой, а потом своему сыну. Но когда я выглянула в окно, Линды уже не было на улице, и я решила, что она вернулась к себе.

Полицейский со вздохом закрыл блокнот и засунул его в карман.

– Она не вернулась, – мрачно проговорил он. – Бедная старушка бродит где-то в домашних тапочках, да еще опутанная елочной гирляндой. Ладно, сомневаюсь, что она ушла далеко. Мы ее найдем.

– Она была в ярко-розовом спортивном костюме и тапочках. – Сара попыталась вспомнить еще что-нибудь полезное. – В руках она держала бейсбольную биту. И еще рюкзак «Хэллоу, Китти». Как будто куда-то собралась.

Паренек вынул из кармана блокнот, снова вздохнул и добавил новые детали к ее показаниям.

– Жаль, что вы нам не позвонили, – повторил он, возвращая блокнот в карман.

– Мне тоже жаль. Но мой сын сказал, что Линда скорее всего вернулась домой, а в моем возрасте не всегда доверяешь своим представлениям о том, что происходит вокруг.

– Наверное. До свидания, мэм.

Это был четверг, и Сара отправилась в интернат для престарелых, чтобы навестить Ричарда. Как всегда, она взяла с собой альбом с фотографиями, сделанными в то время, когда они были детьми. Она поставила машину на парковке и в кафе на другой стороне улицы купила большой стакан шоколадно-кофейного напитка с ванилью. Держа его в руке, она вошла в интернат, где постоянно пахло мочой, миновала «гостиную» с искусственными цветами и двинулась по коридору мимо инвалидных колясок, стоявших вдоль стен. Глядя на сгорбленные спины и морщинистые шеи их обитателей, Сара подумала, что они похожи на черепах, выглядывающих из своего панциря. Кое-кто из пациентов ей кивал, но большинство просто безумно таращились. Голубые глаза выцвели до оттенка постельного белья, белки карих окрасились пигментными пятнами – но за ними царила пустота. Сара видела знакомые лица людей, которые пробыли здесь по меньшей мере три года, столько, сколько тут находился Ричард. В отличие от них она помнила имена. Они безвольно сидели, ни на что не надеясь и не ожидая никаких подарков от жизни, а колеса их кресел казались насмешкой над теми, кому некуда ехать.

За столом сидела очередная новая медсестра. Поначалу, навещая Ричарда, Сара пыталась здороваться со всеми сестрами и санитарками, обращаясь к ним по именам, но задача оказалась безнадежной. Сестры менялись слишком часто, а низший персонал, ухаживавший за пациентами, еще чаще, как и языки, на которых они разговаривали. Одни были очень славными, они болтали с Ричардом, когда забирали подносы с едой или меняли постельное белье. Другие, с пустыми глазами, напоминали тюремных охранников, ненавидящих свою работу и пациентов.

Сара часто приносила им небольшие подарки: баночки с джемом, лимонад, который делала сама из ягод и фруктов, росших у нее в саду, свежие помидоры и перец. Она надеялась, что эти мелкие подношения покажут, как она им благодарна за то, что они так замечательно заботятся о ее брате – даже если они не понимали всего, что она говорила. Временами, когда ей не удавалось заснуть ночью, Сара молилась о том, чтобы они были терпеливы и добры или хотя бы не срывали злость на стариках. Были добры, когда смывали фекалии с ног ее брата и когда поддерживали его в ду`ше. Были добры, выполняя работу, которую ненавидели, за деньги, на которые невозможно прожить. Сара нередко спрашивала себя, можно ли быть настолько добрым.

В этот четверг Ричард находился в другом времени и пространстве. Сара сидела с человеком, жившим в его теле, показывала ему фотографии: походы, первые дни в школе, их родители. Он кивал и улыбался и говорил, что ему очень нравятся снимки. Даже в своем нынешнем состоянии, когда в сознании у него все перепуталось, Ричард оставался мягким и воспитанным – и это было хуже всего. Как обычно, Сара оставалась с ним в течение часа, хотя у нее сжималось сердце от того, каким он стал. Когда никто не смотрел, она позволяла ему сделать глоток кофе из стакана. Ричарду запретили какие бы то ни было жидкости. Всю еду ему приносили в виде пюре, а то, что он пил, даже воду, делали густым, как грязь, чтобы он не подавился, – одна из проблем болезни Альцгеймера: глотательные мышцы в задней стенке горла слабеют или люди просто разучиваются глотать. Поэтому доктор приказал не давать Ричарду кофе.