Соседи (ЛП)

— И прошу тебя простить меня. — Когда мой рот открылся, а мой разум пытался осмыслить ее слова, она добавила: — И нам нужно поговорить о твоем отце.

— Папа? — Мое сердце забилось быстрее. — Какое отношение он имеет к этому?

Она выдохнула.

— Самое прямое, Эбигейл. Самое прямое.

Я сложила руки на груди.

— Я не понимаю.

Опустив глаза, она сказала:

— Ты заслуживаешь знать правду.

— Правду? — Я нахмурилась. — Что ты имеешь в виду?

Мама ущипнула себя за переносицу большим и указательным пальцами, затем опустила их и снова посмотрела на меня.

— Прежде всего, ты должна понять, что я любила твоего отца, Эбигейл. Больше, чем саму жизнь. Он был замечательным человеком…

— Прости, но как ты можешь такое говорить после того, что он сделал?

Она выдохнула.

— Я бы сделала для него все что угодно. Но его предательство… оно сломало меня. Я никогда не стала прежней после того, как он бросил меня ради… ради…

— Другой женщины? — Я хотела добавить, что если бы она постоянно не ворчала, если бы проявляла эмоции, имела хоть унцию сердца, то, возможно, отец никогда бы не ушел. Но я промолчала. За последние несколько месяцев я поняла, что отношения редко бывают такими простыми, какими кажутся.

— Да, — согласилась она. — Я когда-нибудь говорила тебе, что она американка и по крайней мере на десять лет моложе меня? — Я покачал головой. — Это заставило меня почувствовать себя такой старой, такой… отвергнутой. А мне было всего тридцать шесть, когда он ушел, едва ли это был мой расцвет. Но, конечно, возраст не имеет к этому никакого отношения. Он любил ее так же яростно, как я любила его. Поехал за ней в Бостон.

— Бостон? Ты всегда говорила, что понятия не имеешь, где он живёт.

— Я не думаю, что он когда-либо возвращался в Англию. — Она сделала паузу. — Но они все еще вместе. У них трое детей. И внуки.

— Что? — Я села прямо. — Откуда ты все это знаешь? — Когда она отказалась встретиться с моими глазами, я настояла: — Мама? Откуда ты знаешь? Ты связывалась с ним?

После долгой паузы она ответила:

— Нет. Он связался со мной.

— Что? — прошептала я. — Когда?

— Это та часть, в которой мне нужно, чтобы ты попыталась понять. То, что я сделала, было неправильно, но…

— Мама… — Я смотрела на нее, наблюдая, как ее лицо становится пепельным. — Что ты сделала?

— Мне так жаль, Эбигейл. — Она глубоко вздохнула, а когда заговорила снова, ее голос звучал так тихо, что мне пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать. — Он звонил в дом много-много раз после того, как ушел.

— Что он делал?

— Сначала я сказала ему, что вы слишком расстроены, чтобы разговаривать…

— Подожди, ты не можешь быть…

— Потом сказала, что вы с Томом не хотите иметь с ним ничего общего.

— Но ты никогда не говорила…

— Я знаю…

— И ты изменила наш номер. Сказала, что это потому, что папа играет в азартные игры, что он должен людям деньги. Ты сказала, что они преследуют тебя.

Она сжала руки.

— Я солгала, — прошептала она.

— Что?

— Твой отец не был должен ни пенни.

Я уставилась на нее.

— Тогда что случилось? — Некоторое время она не смотрела на меня. — Что?

— Он писал.

— Он писал?

— По крайней мере, раз в месяц. Он присылал открытки на ваш день рождения. На Рождество. — Дрожащими руками она открыла свою черную кожаную сумочку и достала толстую пачку конвертов, перевязанных широкой красной атласной лентой.

— Господи, мама, — воскликнула я, когда она передала их мне. — Что, черт возьми, ты натворила?

— Он писал каждый год…

— О, боже…

— …чтобы убедиться, что у тебя есть его последний адрес на случай, если ты захочешь…

— Мам, что за…

— связаться с ним. А в последнем он спросил, есть ли ты на Фейсбуке или в Твиттере. И я порадовалась, что ты унаследовала от меня свою сдержанность. — Когда ее глаза снова встретились с моими, я уставилась на нее, не в силах подобрать слова. — Поговори со мной, Эбигейл. Пожалуйста.

Я несколько раз открывала и закрывала рот, предложения кружились в моей голове, как мини-торнадо, но ни одно из них так и не вырвалось из моих губ.

— Зачем ты это сделала? — спросил я, проведя кончиком пальца по аккуратному почерку отца. — Зачем?

Ее голос прозвучал едва слышным придушенным шепотом.

— Чтобы наказать его. Сделать ему больно.

— Но ты причинила боль и нам. Мне и Тому. Мы думали, что папе все равно. Мы думали, что он забыл о нас. Мы думали, что он умер. Он хоть знает о Томе?

— Я отправила ему письмо через несколько месяцев после аварии.

— Что ты сделала? — Я вскинула руки в воздух. — Прости, но кто, черт возьми, дал тебе на это право? Кто, по-твоему, ты…