Соседи по квартире (ЛП)

— Тебе нужно пройти медицинский осмотр. И пока тебя официально на работу не приняли, мне нужно будет предоставить платежные квитанции, чтобы показать, что я могу содержать нас обоих, — хохотнув, я добавляю: — А это значит, что Брайану придется меня повысить. Если ты решил, что сегодня он был прекрасен, будь поблизости во время грядущего разговора. Случится непременно что-нибудь этакое, — прижав карандаш к губам, я читаю дальше. — И нам нужно будет подтвердить, что наш брак не фиктивный. Джефф предлагает поделить аренду пополам — это просто — и сделать совместное членство в спортивном клубе… — повернувшись к нему, я спрашиваю: — Ты ходишь в спортзал?

На губах Келвина играет улыбка, и он складывает руки на груди — парни делают так всякий раз, когда нужно подчеркнуть мышцы.

— Хожу. Могу добавить тебя к своей членской карте. Если только у тебя нет своей и ты не хочешь присоединить к ней меня.

— Добавь меня к себе, ага, — быстро отвечаю я, словно не ем большие Сникерсы на ланч и не считаю беговые дорожки бессмыслицей: бежать-бежать и так никуда не прибежать. — Еще Джефф пишет, что у нас должна быть смс-переписка. Это мы можем, да?

— Смс-ки типа «Купи молока» или что-то более… личное?

Мне ни в коем случае нельзя смотреть на него сейчас. Поэтому я пристально вглядываюсь в стену напротив.

— Мы должны выглядеть убедительно. Поэтому, наверное… и то, и другое.

Келвин достает бальзам для губ и тем самым привлекает мое внимание к своему рту. Он сидит всего в полуметре от меня. До сих пор как следует рассмотреть его руки у меня возможности не было. Ногти подстрижены — слава богу, — а пальцы длинные, но не слишком тонкие. И на безымянном обручальное кольцо.

— Просто хочу прояснить ситуацию, — медленно говорит Келвин и закрывает бальзам, — и не напугать тебя своими сообщениями: мы говорим не просто о фразах про личное, а о тех смс, где я пишу, что не могу дождаться момента, когда смогу стащить с тебя одежду?

Мое сердце немедленно выбрасывает белый флаг.

— М-м-м… да. Думаю, да, — говорю я и из соображений безопасности решаю вернуться к разглядыванию списка, пока Келвин достает телефон и что-то пишет. — Так. Что еще? Письма или открытки со свадебными поздравлениями. Оформленные на наши имена счета кредитных карт, коммунальные платежи и тому подобное.

Телефон вибрирует от пришедшего сообщения Келвина.

«Перед работой заглянешь домой?»

Не почуяв подвоха, я отвечаю:

«Буду через полчаса».

«Хорошо. Хочу попробовать тебя еще раз, прежде чем ты уйдешь».

Охнув, я кладу телефон на журнальный столик.

— Это было… неплохо. Весьма.

Ну ничего себе, как часто он делал что-то подобное?

Келвин смеется, и его лицо слегка порозовело.

— Чувствую себя неважно, когда заставляю тебя участвовать во всем этом.

Я небрежно отмахиваюсь.

— Все будет нормально. Несколько сексэмесок, пара копий документов и пара анкет, требующих ответа «да/нет». Сам посуди, разве это трудно?

***

Кто-нибудь, пожалуйста, пристрелите меня.

Вы когда-нибудь пробовали самостоятельно заполнить налоговые декларации? Иммиграционные документы примерно такие же, только цифр поменьше, а возможностей для лжесвидетельства побольше.

Моя форма была достаточно простой: имена, адреса, бывшие работодатели. У Келвина все гораздо серьезней. Даже когда мы делим ее пополам, на заполнение первых двух анкет все равно уходит целый час.

Я смотрю на него, сидящего по ту сторону журнального столика. Сейчас еще не вечер, но я уже опрокинула вторую бутылку пива, а карандаш сунула в пучок волос.

— Можешь ли ты перечислить прошлые и текущие членства в организациях, фондах, клубах и сообществах, начиная с шестнадцатилетнего возраста, а так же местоположение указанных организаций и даты?

Келвин вымученно смотрит на меня.

— Я не помню название групп, с которыми играл в прошлом году, не то что начиная с шестнадцатилетнего возраста.

Пробежавшись глазами по анкете, я говорю:

— Тебе лучше вспомнить, потому что им это тоже интересно знать.

Откинувшись назад, Келвин смеется и проводит рукой по волосам. На тарелке перед ним лежит огрызок от яблока, апельсиновая кожура, обертки от злаковых батончиков и корочка от сэндвича с арахисовым маслом и желе. Что я узнала сегодня про Келвина: он много ест.

Я перехожу к следующему разделу.

— Расскажи мне о своих родителях.

— Их зовут Падрейг и Марина. Они… — он пожимает плечами. — Они хорошие.

— Падрейг? — переспрашиваю я, изо всех сил стараясь имитировать его произношение.

Келвин поворачивается ко мне и поджимает ногу под себя. Его волосы торчат строго вверх, и выглядит он так, будто радуется моей ошибке.

— Пат-рик, — повторяет он с отвратительнейшим американским акцентом, четко проговаривая каждый звук.

Я чувствую, как покраснела.

— Ой. Патрик. Вот я балда.

— Вы, американцы, говорите где-то в задней части рта и комкаете все согласные звуки. Там, где вы скажете «Как дела?», — с почти идеальным американским акцентом произносит он, — ирландец произнесет «Кадила?».