Соседи (СИ)

Проблем хватало. Игорек, барабанщик, дул при любом удобном случае, в таком состоянии мог явиться на базу и запороть встречу на корню. Женька, басист, разрывался на тысячи маленьких Женек между двумя группами, семьей и основной работой. Тексты Егору больше не давались — смыслы не складывались в рифмы много лет. Заработанных на выступлениях денег хватало, чтобы держаться на плаву — на аренду базы и докупку инструментов, «железа», техники, коммутации и расходных аксессуаров, типа гитарных струн. На студийную запись за год накопили. А вот на то, чтобы свободно жить, ни в чем себе не отказывая, не хватало. Так что абсолютно все в коллективе работали на основных работах. Отсюда еще одна проблема — совместные репетиции стали роскошью, которую группа могла себе позволить в лучшем случае дважды в неделю: проще всего было встретиться в выходной и фактически нереально в будний вечер. В будний вечер — только на финальную репетицию перед выступлением. Анька и остальные упрямо делали вид, что всё нормально, а сам Егор не первый раз возвращался к мысли об уходе. На этот раз — с концами.

Первому уходу предшествовали два года плодотворной совместной работы и неуемный творческий зуд, погасить который помогали только чуть ли не круглосуточные занятия: на репбазе в тот период он поселился. Тексты летели из-под руки, партии писались на чистом вдохновении, без намека на муки. Иногда у Егора складывалось ощущение, будто пальцами управляет некий высший разум, а вовсе не его мозг. Он жил музыкой и дышал ею, она ему снилась, звучала в голове не замолкая. Оставалось только разложить её на аккорды, ноты, взять лист, ручку, расчертить табы, набросать ритмический рисунок и зафиксировать результат, наиграв на инструменте. Если родился текст — и текст записать: в таких делах на память надеяться не стоит. После наброски приносились на базу, и какая-нибудь идея мгновенно подхватывалась старым коллективом. Каждый уносил её с собой домой, чтобы уже на следующей репетиции предложить к ней собственную партию и попробовать сыграть всё вместе. Анюта возвращалась с готовым вокалом, и на глазах рождалось чудо.

Егор ушел из группы после того, как лишился семьи — понял, что не хочет и не может больше ни писать, ни играть: боль и липкий страх вытеснили из груди всё живое. Не планировал возвращаться, но спустя три года все же вернулся — по настоянию Ани, решившей во что бы то ни стало вытащить его на свет из личного кризиса — за шкирку, шантажом и угрозами. Помнит, как она ввалилась к нему однажды утром и рассказала про сумасшедшую ротацию состава. За эти три года в группе якобы сменились три барабанщика и два басиста, а за день до ее появления на его пороге об уходе объявил лид-гитарист{?}[ведущий гитарист]. Рассказала, что устала со всем справляться одна, что группа изживает себя, что ей нужны помощь, лидер, гитарист и вокал, что пора возвращаться, иначе всё развалится окончательно, и все их труды, всё, что было за эти годы вложено, вся любовь, все силы — всё пойдет насмарку.

В результате музыка его и спасла. Или Анька. Музыка и Анька. Занял у знакомого денег, немало, до сих пор до конца не рассчитался, купил новую гитару взамен Fender, которую раздолбал в неадекватном по своему выхлопу пьяном угаре. Взял новые мониторы и звуковую карту. Старый компьютер заменил ноутбук. На остаток же перекинутых на карту средств Егор подлатал убитую за три года квартиру. Вот с текстами как отрезало, и группа переформатировалась в кавер-бэнд. Отстой, да, сложно спорить. Но здесь хотя бы стихи уже готовы, а дальше можно постоянно экспериментировать и выдавать слушателю что-то интересное, а не тянуть на площадках заезженные, зато полностью авторские пластинки.

Стоя на балконе, Егор думал о том, сколько еще готов мучить себя и остальных. «То, что мертво, умереть не может»? Наверное. Если смотреть их глазами — всё прекрасно: музыка льется, люди реализуют свои амбиции, слушатели получают свои эмоции, что еще надо? Если смотреть его — сердце группы уже еле бьется. Стоит ли пытаться реанимировать этого пациента или дело дрянь? Вправе ли он без предупреждения спускать курок в контрольном выстреле? Должен ли он думать о других, пытаясь выбраться из западни? Может, и нет никакой западни, может, западня лишь в его голове?

Анюта, конечно, не переживет. Если уж уходить, то сначала хотя бы научить этого чудика, жаждущего восторженных воплей юных фанаток, уму-разуму. Оставить ей после себя наследие в лице прозревшего соло-гитариста. И на выход. А дальше пусть сами.