Соседи (СИ)

Плавать она умела неплохо: папа успел научить, прежде чем от них ушел. Да, не идеально правильным кролем, не выверенным брасом, но и не по-лягушачьи. Каждое мгновение, проведённое в затягивающей движения воде, ощущалось вечностью, а цель, казалось, совсем к ней не приближалась. К тому же, Уля стала терять тонущую из поля зрения: лицо всё реже показывалось над водой. Тело ощутило резкую смену температур, и мозг сообразил: скорее всего, девчонке свело здесь ногу… Безуспешно обшаривая глазами зеркало воды, Уля пыталась осознать, где в последний раз её видела. С берега раздались крики, кто-то побежал, но отвлекаться на происходящее на берегу она позволить себе не могла – не могла отвести взгляд от точки, куда должна была смотреть.

Спустя преступно долгие секунды в двух метрах от себя Уля увидела: открытый рот девочки показался над поверхностью и тут же скрылся из вида. О том, как спасают утопающих, она не знала ничего, соображала чертовски плохо, и понимала только одно: не тупить! Нырять с открытыми глазами, искать, возможно, наощупь, хватать и пытаться вытащить к воздуху.

В месте, где только что заметила кончик носа, Ульяна нырнула. Глаза высматривали желтый купальник, но мутная вода не позволяла видеть дальше пары сантиметров. В непосредственной близости, кажется, никого. Вынырнув и делая глубокий вдох, вновь погрузилась, на этот раз на глубину. До дна неизвестно сколько, а Ульяна думала только о том, что должна каким-то образом его достичь, её заметить и во что бы то ни стало успеть достать на поверхность раньше, чем случится непоправимое.

Размытое желтое пятно возникло вдруг, и в то же мгновение пальцы коснулись неприятной слизи. Дно! Черт знает что! Черт знает как доставать! Обе руки интуитивно нырнули девочке подмышки, и Ульяна оттолкнулась от дна ногами. Из-за вязкого ила толчок вышел слабее, чем мог бы, хрупкое на вид тело оказалось тяжелее, чем она предполагала, силы оставляли…  В накрывающей Улю панике стало мерещиться, что спасительная доза кислорода не поступит в легкие уже никогда.

Но она поступила – и в тот же момент кто-то вырвал у неё из рук груз, а кто-то подхватил её саму – сзади. Мокрые волосы повязкой легли на глаза, сердце заходилось, она глотала воздух, как выброшенная на берег рыба, в ушах звенели голоса, кто-то перекрикивался между собой. Снаружи и внутри царил безраздельный хаос, завихренный какофонией звуков и захвативших её чувств.

— Ульяна, это я! Уля! Всё, расслабься! Ляг на спину, отдохни! — раздался над ухом надрывный крик Вадима. — Всё в порядке!

Резким движением убрав с лица волосы, Уля высвободилась из рук, развернулась и обезумевшим взглядом уставилась на Стрижова.

— Где?!

— Все хорошо! Она у Рыжего, всё хорошо! Давай, ты еще можешь плыть? Тебе помочь?

Удерживая себя на воде, Уля ошалело оглядывалась по сторонам. Они находились не более чем в паре десятков метров от деревянного помоста, на котором собралась сейчас куча мала зевак: с их пляжа и с соседнего точно. Метрах в семи впереди, преодолев полпути к помосту, одной рукой воду загребал Егор. Подплывал спиной, вторая рука удерживала утонувшую на груди. Слева с выпученными глазами к ним подгребала Юля.

— Да, кажется, могу, — пытаясь восстановить дыхание, ответила Уля. — Сколько времени прошло?

— Минуты две-три назад я ещё видел тебя на сапе, — успокаивающим голосом произнес Вадим. — Ну ты даешь… Как ты поняла?!

«Пара минут?.. Всего?.. Не знаю…»

Эти минуты показались ей бесконечными. Силы покинули, но преодолеть пятнадцать-двадцать метров до берега спокойным ходом – найдутся. Возможно…

Дальше – предсказуемая суета. Девочку вытащили на настил и окружили со всех сторон, кто-то надрывался в рыданиях. В момент, когда Улины ноги коснулись дна, с помоста послышались крики облегчения. Откачали… Упав на колени, перевернувшись на спину, Уля слабо улыбнулась нависшим над ней растревоженным Юльке и Вадиму и закрыла веки. Услышала Юлино: «Не трогай её, пусть отдохнёт».

Жизнь продолжалась прямо сейчас – её собственная и чужая маленькая жизнь. Жарило солнце, плескалась вода, спустя время вдали послышался вой сирены скорой помощи. А ещё через десять, а может, двадцать минут всё стихло, значит, народ разбрёлся. Ещё немного полежав, окончательно восстановив дыхание, Уля распахнула ресницы и приподнялась на локтях.

— Родители девочки передавали тебе огромную благодарность за спасение дочери, — раздался за спиной хрипловатый голос. — Уехали с ней на скорой, взяли у Стрижа твой номер, позвонят.

Ульяна обернулась. С покрывала на неё, притихнув, уставилась вся честная компания. Все пять человек. Во взглядах четверых плескалось восхищение разной степени выраженности. Во взгляде говорившего – смятение, сквозь которое просвечивали огненные всполохи. Знакомые ей ещё с детства. Тончайшая линия рта, играющие желваки, дергающийся кадык, высоко поднятый подбородок –­ всё вместе это выглядело как штормовое предупреждение. Последнее.