Соседка

Слоун не представляла себе, сколько времени она просидела в кухне, глядя в пустоту перед собой. В окно заглянули сумерки, нахмурились и уступили место ночной тьме. Слоун не двигалась. И вдруг она с ужаснувшей ее ясностью поняла, что он уехал и что она одна в доме.

Когда Мэдисон уходил, она не издала ни звука. Он ушел из ее жизни тихо — точно так же, как и вошел в нее.

Слоун заставила себя подняться и, как лунатик, медленно побрела по пустому коридору, направляясь к лестнице.

Дверь в комнату Мэдисона была распахнута. Пустота была какой-то зловещей. Стол, стоящий посреди комнаты, опустел. Исчезли его бумаги, машинка, словарь и энциклопедия… Не стало красных ручек и карандашей… На полу не валялось ни единого листа скомканной бумаги, которую он привык раскидывать вокруг себя, срывая на ней свой гнев. В ванной тоже не оставалось ни одной его вещички, пустой шкаф был распахнут настежь. Постель была не застелена. Смятые одеяла и простыни валялись на матрасе, как лепестки увядающего цветка.

Слоун как неприкаянная бродила по комнате. В поисках не понадобившихся Картеру листов рукописи она перерывала все мусорные корзины, а найдя какие-то обрывки, бережно разглаживала их и аккуратно складывала. Когда-нибудь она найдет им должное применение, но не сейчас. Не в тот момент, когда ее сердце истекает кровью.

Собрав все страницы, какие можно было найти, девушка вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

— «Фэйрчайлд-Хаус», — ответила владелица пансионата в телефонную трубку через пару дней после отъезда Мэдисона.

— Слоун… — Голос был знакомым, но в нем звучали какие-то новые нотки.

«Алисия? — мелькнуло в голове у Слоун. — Неужели что-то с Картером? Иначе с чего бы это Алисия мне звонила?»

— Алисия? — вслух произнесла Слоун. — Что случилось? — Она едва удерживала в руках трубку.

— Ничего, — ответила ее подруга. — Во всяком случае, ничего особенного.

Сердце Слоун постепенно успокоилось, но во рту все еще оставался горьковатый привкус.

— Что-то… что-то твой голос странновато звучит…

— И у меня есть на то причина.

Слоун в тревоге приложила пальцы к обескровленным губам. Она не могла ничего узнать! Как она могла что-то заподозрить? Может, Картер?.. Нет, это невозможно. Сидней Глэдстон! Неужели он написал?.. Да нет, она читала его колонку. Но как же могла Алисия что-то узнать?

— А мы можем поговорить об этом? — со слезами в голосе спросила девушка.

— Да, Слоун, пожалуйста, конечно! Мне необходимо кому-то рассказать! — Алисия навзрыд расплакалась.

Слоун была поражена таким поворотом дела. Алисия, оказывается, хотела поговорить не о Картере, а о чем-то другом! Девушка испытала огромное облегчение, но ее терзало любопытство.

— О чем же, Алисия? — встревоженно спросила она. — Пожалуйста, не плачь, прошу тебя. Расскажи мне все.

— Не могу. Хочу, но… Мне надо с кем-то поговорить, — повторила она.

Слоун в нерешительности прикусила губу, а затем спросила:

— Но… Картер? Почему ты не поговорила с ним?

— Картера здесь нет.

— Как это нет? — недоумевала Слоун.

— Разве он не сказал тебе, куда направляется из «Фэйрчайлд-Хауса»? Он не приехал в Лос-Анджелес. Он позвонил мне из аэропорта и сообщил, что летит в Нью-Йорк, чтобы отдать рукопись в издательство. Он сказал, что хочет поскорее избавиться от книги и решить все деловые вопросы до свадьбы. Кстати, она на следующей неделе, ты помнишь?

На душе у Слоун стало тяжело, казалось, ее сердце останавливается. Похоже, Мэдисон хочет избавиться от романа, потому что книга напоминает о ней. Вот ему и не терпится сбыть ее с рук.

— Нет-нет! — забывшись, выкрикнула она, но затем, взяв себя в руки, произнесла спокойнее: — Нет. Картер ничего не сказал. Просто взял да уехал в один из вечеров. — Девушка откашлялась, стараясь говорить спокойнее. — Он ни слова не сказал о том, куда направляется. Я была уверена, что он едет домой.

— Я тоже считала, что, дописав книгу, он первым делом поедет сюда, но в сложившихся обстоятельствах его отсутствие меня даже устраивает.

— А что это за обстоятельства? — поинтересовалась Слоун, вспоминая, что Алисия позвонила не затем, чтобы поболтать о Мэдисоне.

— Слоун, ты можешь приехать в Лос-Анджелес?

Слоун усмехнулась:

— Нет, конечно. О чем ты говоришь?

— Я тебя прошу. Если ты любишь меня как подругу, то, пожалуйста, приезжай сюда. На денек! Мне очень надо поговорить с тобой!

— Да не могу я, Алисия! Можешь сказать мне все по телефону. — Слоун не хотелось, чтобы Алисия говорила о дружбе: ей тут же припомнился Иуда — ее предательство было сравнимо лишь с тем, что совершил он.

— Нет, ты должна! — Слоун вновь услышала дрожащие нотки в голосе подруги — Алисия опять плакала. — Я бы сама приехала, но я совсем недавно оставляла ребят. Я оплачу билет, все сделаю, только, пожалуйста, Слоун, приезжай! У тебя ведь сейчас, кажется, нет постояльцев? Ну пожалуйста!