Соседка авторитета

– Понимаешь, дверь сломать – не поле перейти, – раскручивал мой долбаный слесарь незнакомца на наличные. – Я все понимаю, но и ты меня пойми. Это ведь работа, а кто нынче работает бесплатно?.. Здравствуйте, Лариса Инваровна.

Здороваться с вымогателем я не захотела. Поздороваемся, когда он придет бесплатно отворачивать заржавевший кран на трубе в туалете. Там, под унитазом, какая-то дурацкая труба проходит, на ней кран, и он покрылся такой коррозией, что напоминает чагу на березе.

Замков у меня много, так что, если не торопиться, успею дослушать эту беседу до конца. Спешить действительно не стоило, до застолья еще часа четыре, а до магазина – пять минут ходу.

– Ты не забесплатно работаешь, – возразил, к моему величайшему удивлению, мужчина. – Ты трудишься за зарплату. А сюда послан начальником ЖЭУ, то бишь – на работу. Поэтому не морочь мне голову и ломай эту дверь.

Так-то вот, слесарюга… Это тебе не слабой женщине голову морочить. Отшить, конечно, и я умею, но когда речь заходит о схеме поступления горячей воды в систему да об устройстве унитазных поплавков… Тут приходится платить.

– А амортизация инструмента? – произнес волшебную для меня фразу Сучков.

На этом месте я обычно входила в транс и лезла в сумку за кошельком, а незнакомец в туфлях от Берлуччи даже не дрогнул.

– Амортизация стамески и молотка? – спросил он Сучкова странным голосом. – А за амортизацию мозгов во время их применения тебе не заплатить?

– Замок, видишь, какой мощный? – продолжал «вымораживать» авторитетного мой куратор по сантехнике. – Там ригель стальной, стамеска сломается, а она в магазине полторы сотни стоит. Обнаглели торговцы. А то и двести… Видано ли?

– А ты за ломом сходи, – посоветовал незнакомец в тот момент, когда я заканчивала расправляться со вторым замком. – Его в магазине сволочные торгаши не продают по той причине, что он никогда не ломается.

– Ломом я коробку поврежу.

– Я разрешаю, – не замедлил с ответом бизнесмен. – Я все равно металлическую ставить буду.

– Не, ты сам подумай, – упирался Сучков, вынимая из своей кастрюли последнюю лапшину. – Мне сейчас в ЖЭУ за ломом бежать, потом обратно с ломом. И весь этот забег на восемьсот метров забесплатно, в то время как Мария Мутола за то же самое в Париже получила миллион долларов.

– Если ты пробежишь за то время, за которое она пробежала, я заплачу тебе миллион долларов.

– Но ведь я не миллион долларов прошу, а пятьдесят рублей? На полтинник-то я набегаю.

– Но на тебя не смотрит вся страна, как на Мутолу, – оппонировал сантехническому коварству незнакомец в костюме от Армани. – На тебя смотрю я, и мне это, признаться честно, начинает надоедать.

В этот момент я запирала последний, третий замок, и окончание фразы незнакомца меня немного расслабило. Ни один отморозок в Москве, кроме разве что Сучкова, не знает, кто такая Мария Мутола. Я не конченая дура, но тоже не знаю, кто такая Мария Мутола. А этот вылизанный, бандюковатого вида мужик со сломанным носом и по пояс в пыли, знает и употребляет в своей речи такие обороты, как «признаться честно». Вот если мне признаться честно, то последний раз я такие словосочетания слышала вчера, во время просмотра очередной серии «Идиота» Достоевского.

Пятьдесят рублей у незнакомца наверняка есть, не вопрос. Но он не хочет отдавать их за амортизацию лома. То бишь не привык, чтобы его кидали. Любой бизнесмен, похожий на этого, – а таких я пересмотрела на своем жизненном пути немало – не стал бы спорить и вымогательство слесаря размером в один доллар шестьдесят шесть центов обманом бы не счел. Дал бы сотню, и Сучков выломал бы эту дверь в два раза быстрее. А этот оказался с принципами. Интересно, чем он торгует? Углеводородами или женской одеждой? Лучше бы последним, может, скидку бы делал, а я у него постоянной покупательницей была бы. В общем, о чем только не подумаешь, слушая чужой разговор…

– Заплатил бы за работу, и делов-то… – кастрюля была пуста, и Сучков откровенно заныл. – «Полтишок» – не деньги, а так стоим и время теряем…

Реформа ЖКХ сказалась на обслуживании населения и моральном облике работников ТСЖ самым гадким образом и привела к тому, что люди перестали понимать друг друга даже на кухне у протекшего крана. И тут я поняла, что нужно делать с Сучковым, когда он начинает переходить рамки банального приличия.

Развернувшись к двери, мужик всадил в нее свою ногу, и деревянная створка, выхлопнув на площадку облако сухой известки, влетела внутрь. Врезал он, по всей видимости, не слабо, потому что дверь, заскочив в квартиру, с хрустом оторвала от косяка петли и полетела дальше. Кажется, в спальню.

У меня опустились руки. Начало неплохое. Судя по всему, передо мной, в белой рубашке и черном галстуке, – новый жилец, читай – сосед. Хотя была еще какая-то толика надежды на обманчивость первых впечатлений. Я знаю, что такое Сучков, и знаю, как иногда хочется вот так же, отступив на шаг назад…

Мне понравились действия незнакомца…

– Тебя как зовут, фраер? – спросил между тем мой новый сосед.