Соседка

Аманда привычным жестом развернула газету, но, увидев броский заголовок, чуть не поперхнулась. БЕЙСБОЛЬНУЮ ЗВЕЗДУ ОТСТРАНИЛИ ОТ ИГР ЗА ПЬЯНСТВО. Далее в подробностях рассказывалось о случившемся во вторник.

— О господи, — тихо пробормотала Аманда.

— Вот так новости…

— И напечатаны даже не на спортивной странице.

У Аманды перед глазами стоял Куинн Дэвис, нервно потирающий руки. Вчера вечером он вовсе не был воплощением спокойствия и уверенности в себе. А если вспомнить, с каким упорством его родители пытались замять скандал, разоблачение на первой странице должно привести их в ярость. Но как все это отразится на самом Куинне?

Не успела Аманда войти на кухню, как раздался телефонный звонок. Это была Мэгги Додд, которую, как и Аманду, встревожила газетная статья. Скорее всего, репортер получил информацию от игроков команды и друзей Куинна. Мэгги на некоторое время прервала разговор, чтобы принять другой звонок. Вскоре в трубке вновь раздался ее напряженный голос:

— Звонили родители Куинна. Они в бешенстве.

Аманду охватила тревога за Куинна.

— Давай я им позвоню, — предложила она Мэгги. — Я хотела бы подъехать к ним для разговора, если они позволят.

Но они не позволили.

— У вас была возможность помочь нам вчера, — сказал отец Куинна. — Но вы не на нашей стороне.

— Дело не в том, кто на чьей стороне, — возразила Аманда. — Сейчас мы должны помочь Куинну. Он видел статью?

— Разумеется. Звонили его друзья. Звонили наши друзья.

— Он в порядке?

— Нет. Но это вас не касается.

— Касается. Это моя работа. Я бы очень хотела с ним поговорить.

— Спасибо, мы справимся сами. — Он повесил трубку.

Аманде захотелось поговорить с Грэмом. У него хорошая интуиция. Он мог бы успокоить ее или предложить какой-нибудь выход.

На какое-то время ей показалось, что ее желания начинают сбываться: сразу же после разговора с отцом Куинна позвонил Грэм.

— Привет, — произнес он осторожно. Она слышала, что Грэм звонит из машины.

— Привет. Где ты? — спросила Аманда, как не раз спрашивала раньше.

Однако сейчас в ее голосе звучала та же настороженность, что и в голосе Грэма.

— В данный момент направляюсь в Провиденс. Я поздно выехал.

— Так будет каждый день?

— Не знаю. Это хорошая работа. Она помогает коротать время, пока ты пропадаешь в школе.

— Я бываю в школе не каждый вечер.

— Во вторник ты снова оставалась там допоздна.

— У меня было важное дело.

— То, что я делаю, тоже важно.

— Когда ты вернешься?

— В десять-одиннадцать.

— Всего хорошего.

— Пока.

Грэм вернулся после одиннадцати. Услышав, как он поднимается по лестнице, она решила ждать его появления в спальне. Но вместо этого он пошел в кабинет и включил телевизор. В полночь она заглянула в дверь кабинета. Грэм спал.

Аманда тихо вернулась к себе в постель и еще долго без сна лежала в темноте, пытаясь разобраться в своих печальных мыслях.

Утром она проснулась в половине седьмого, когда Грэм зашел в спальню. Он открыл шкаф, вынул чистую одежду, снял ту, в которой спал, бросил в бельевую корзину и направился в ванную. До нее донесся звук льющейся воды, и на долю секунды ей захотелось зайти туда к нему — но она не решилась.

— Привет, моя прелесть, — сказал попугай Мэдди, когда Аманда вошла в кабинет.

— Привет, моя прелесть, — ответила Аманда, села за компьютер и по электронной почте послала Грэму сообщение: «Ты у себя?» Она понимала, что поступает малодушно. Но если этот способ годился для самых замкнутых из ее подопечных, возможно, он сгодится и для нее.

Она побеседовала с одним из учеников, а потом еще минут десять поискала в коридорах Куинна, когда пришел ответ: «Я здесь, — писал Грэм. — Что случилось?»

«Нам нужно поговорить», — набрала она и послала сообщение, потом провела полчаса в учительской за разговором с учительницей Куинна по английскому. Мальчик утром присутствовал на занятиях и выглядел так, словно ничего не случилось.

Когда Аманда вернулась в кабинет, ее уже ждал ответ Грэма: «Хорошо. Поговорим».

«Ты сердишься?» — напечатала она.

Его ответ пришел немедленно: «Да, сержусь. Наш брак оказался не таким, как я ожидал».

«Наш брак был чудесным, — написала она, подчеркнув слово „чудесный“ и выделив его жирным шрифтом. — Это наша первая проблема».

«Что ты имеешь в виду: ребенка или недоверие?»

«И то и другое. Это взаимосвязано».

«Но вопрос о доверии не связан с вопросом о ребенке».

«Нет, связан».

«Каким образом?»

Во время перемены, бродя по коридорам, Аманда обдумывала ответ. Вернувшись в кабинет, она написала Грэму о своих затаенных страхах: «Что, если у нас никогда не будет детей? Захочешь ли ты остаться моим мужем?»

Ответ Грэма пришел через несколько минут. «Это оскорбительный вопрос», — написал он, подчеркнув и выделив жирным шрифтом слово «оскорбительный».

«Но я знаю, что ты очень хочешь иметь детей. Я нуждаюсь в поддержке. В последнее время я не чувствую себя женщиной».

«Что ж, в последнее время я не чувствую себя мужчиной. Особенно когда ты спишь в кабинете. Мне начинает казаться, что ты меня избегаешь».