Соседки

Гапка брезгливо вытащила останки беспокойного домашнего животного на улицу, а Голова улегся на своей любимой тахте и принялся ждать Ваську. Но тот не спешил предстать перед своим хозяином. Под домом копошились соседки, в спальне шушукались Гапка и Светуля, и по улице то и дело проезжали машины, которые не только шумели, но еще и светили сквозь жидкие занавески мощными фарами. В довершении всего тикали настенные часы, которые отмеряли, сколько еще часов ему, Голове, ходить в начальниках. Василию Петровичу даже захотелось часы остановить с помощью ловко запущенного кеда, но он вспомнил, что слишком устал, чтобы ругаться с Гапкой, которая сразу же, по причине сварливого характера, устроит скандал, если он укокошит часы. И сдержался.

Но вот часы бьют полночь. Соседки замерли, из спальни доносится такой храп, словно там спят не две девушки, а рота солдат. Фары уже не слепят его, и он может спокойно заснуть. Но что это? Зеленое пятно, еще более унылое, чем депрессированный Тоскливец, появляется у его изголовья.

– Ты зачем притащил вяленую акулу? – слышит он у себя в ушах занудливый голос бывшего кота. – Убийца.

– Васенька! – вскричал Василий Петрович, который ожидал чего угодно, но только не такой чудовищной несправедливости. – Это же не акула была, а осетр. Никто у нас акул не вялит. Уж можешь мне поверить. А я просто хотел тебя рыбкой порадовать. Вот, думаю, заглянешь на огонек и поешь в охотку.

– Врешь, – грубо ответил Васька бывшему хозяину, – ты не мог знать, что я ожил. Я ведь только сегодня нашел наконец гнома. Значит, ты просто хотел меня приманить для каких-то своих, как всегда, гнусных и своекорыстных целей. Иначе бы я снова услышал: «Васька, брысь!» вместо «Васеньки». «Васенька» – это ты. Отъедаешь пузо у Галочки на дармовщину, а голодный кот пусть питается холодным ветром. Тебе начхать. Так что тебе, убивцу, от меня понадобилось?

Василий Петрович молчал. Он не ожидал, что у призрака Васьки такая интуиция. И что тот видит его, венец эволюции, насквозь.

– Братцы, да что же это такое? – в отчаянии сам себе забормотал Голова. – Как же это так?

И чуть громче сказал.

– Да ничего, Васенька, мне от тебя не нужно. Просто я по тебе соскучился, по тому, как ты мурлычешь, как трешься об мою ногу, как норовишь заснуть у меня в ногах таким маленьким, уютным комочком. Вот и все.

Надо сказать, что Голова лгал, спасая свою шкуру, изо всех сил. А так как артистических способностей он никогда не проявлял, то убедительная ложь далась ему нелегко и на лбу у него выступила испарина.

Но Васька по своей закоренелой наивности ему поверил, ведь какой кот не готов поверить в то, что хозяин, невзирая на определенные расхождения во взглядах и привычках, его все равно любит? И стал разговаривать с бывшим хозяином более дружелюбным тоном. А тот сделал вид, что ему очень хочется спать, но при этом стал задавать коту наводящие вопросы насчет соседок, а тот никак не мог понять, что Голове от него надо, и быстрее, чем он, обо всем догадалась подлая соседка, которая высунула из норы свою взъерошенную голову и заявила следующее:

– Ты, Васенька, ему не верь. Сволочь он и пакостник, и все, что ему нужно от тебя, так это выдурить из тебя то, как можно избавиться от нашего народа, потому как в противном случае ему в понедельник дадут пинок под зад. Вот почему ты вдруг стал Васенькой, и для того он подложил тебе акулу, чтобы ты снова отправился на тот свет – живой ты ему и даром не нужен. Тайна ему нужна, наша тайна, но ты ведь не выдашь ее, о верный и благородный кот? Ты не пойдешь на поводу у того, кто заставлял тебя служить, извини, как собаку, за каждую селедочную голову, а потом, когда тебя мучила жажда, якобы по рассеянности забывал тебе налить воды в блюдечко и ты вынужден был, как кот-простолюдин, пить воду из грязных луж. И это твоим таким розовым и чистым язычком!

Подлая сатанинская образина так ловко смешала ложь с правдой, что перещеголяла даже Гапку. Положение у Головы было теперь критическое.

– Ты не слушай эту дрянь – ведь тебе, философу, не пристало слушать даму с помойки, то есть крысу, которая воспринимает книгу как нечто такое, что можно в случае крайнего голода сожрать. И она подло лжет о том, для чего я принес эту голову, – попробовал было оправдаться Василий Петрович. Но бывший кот был не готов его слушать.