Соседские войны (СИ)

И вот ни разу не пожалела. Резко вытянувшееся лицо Ирочки того стоило. На какую-то минуту она точно выпала из реальности, покраснев от злости.

– Врешь!.. – наконец прошипела блонди.

Вру, но тебе этого знать не нужно. В ответ я только улыбнулась, скрестив руки на груди.

– Не-а. Мы уже почти все распланировали на пятилетку: зимой свадьба, а потом шесть детишек в пять лет.

Пед научил меня многому – прежде всего, нести ересь с умным лицом. И сейчас убедить Ирочку мне удалось! Несмотря на то, как бредово звучало то, что я говорила – удалось.

Побледнев, она просто отшатнулась.

– Я... Ты... Мерзавка, и он – идиот! Меня променять на такое пугало! Он еще пожалеет!

Уже жалеет. Не жалеть, когда у соседки крыша периодически протекает, просто невозможно. Но и этого я тоже говорить не стала, только неопределенно повела плечом.

И это Ирочку взбесило еще больше: разъяренно топнув ногой, она вихрем летела из кафе.

– Ну, наконец-то, хоть поем спокойно! – проворчала я.

И лучше бы я молчала. Порой мне вообще кажется, что стоит только сказать что-то подобное, как вселенная снова щелкает рубильником. Спокойно – значит, добавим перцу!

И перец ждать себя не заставил.

– Шестерых? Маша, а ты мои силы не переоцениваешь?

От этого вкрадчивого голоса, который раздался со стороны диванчика, расположенного за моей спиной, захотелось мгновенно провалиться под землю. Да что же за проклятье такое?!

– Неужели в этом городе только одно кафе? – скривившись, я обернулась.

– Да, так и есть. – протянул улыбающийся Воронов.

В первое мгновение мне показалось, что он упивается моим смущением. И во второе, и в третье – тоже. Этот негодяй и правда наслаждался всей этой дурацкой ситуацией.

– Не смей издеваться! – возмутилась я, чувствуя, что острить-то я еще могу, а вот прекратить краснеть ни в какую.

Нужно ведь было ему именно сегодня и именно здесь появиться!

Иронично приподняв бровь, Воронов и вовсе рассмеялся.

– Да разве я издеваюсь? – картинно изумился он. – Впрочем, да, издеваюсь. Имею право, раз меня здесь решили на развод пустить.

Фыркнув, я вообще развернулась к нему спиной, взявшись за кофе. С одной стороны было стыдно, с другой – Воронова хотелось придушить.

– Ох, Маша, как же мне с тобой жить спокойно...

– Уже со мной! Так, что, на шестерых согласен? – не упустив возможности, поинтересовалась я и даже обернулась к нему. Если уж оплошала, буду гнуть свою линию до победного конца.

Вновь приподняв бровь, он только рассмеялся.

– Сколько же в тебе наглости! – протянул мужчина и поднялся с места.

– Что ни есть – все мое. – только и фыркнула я.

А вот нечего смущать девушек и загонять в тупик, мы можем ответно выбросить такое, что дважды пожалеешь, что связался с нами!

Хмыкнув, Воронов смерил меня взглядом.

– Да твое, никому другому такое счастье и даром не нужно.

Ах, ты, нахал! Прищурившись, я попыталась максимально точно скопировать его взгляд. Судя по ироничной усмешке Воронова, вышло не очень.

– Не жалуйся! Может я вообще твоя судьба!

Мать моя женщина, куда это меня понесло? Ну, да ладно, продолжаем в том же тоне, сворачивать поздно. И, судя по лицу Воронова, его это поразило... Ну, если не в сердце, то в печень точно.

Хмыкнув, он вдруг склонился ко мне. Так, это что за наступление? Мигом растеряв весь запал, я осторожно отодвинулась, глядя на этого усмехающегося нахала.

– Ну, моя ли ты судьба еще определить нужно... Так что сегодня к шести приглашаю вас на кофе. Буду проверять.

И пока я, почувствовав себя рыбкой, ошеломленно смотрела на него, это бессовестное создание быстро выпрямилось и стремительным шагом покинуло кафе.

Впрочем, и после того, как дверь за ним закрылась, я еще долго рассеянно смотрела в одну точку. Вот кто бы объяснил: мне радоваться или печалиться?

Радоваться или печалиться. Этим вопросом я задавалась всю осень. Пересекались мы с Вороновым все так же часто: острили, несколько раз сходили в кафе, и… Черт, как бы неловко это ни было признавать, но мне было с ним хорошо. На удивление тепло, приятно и надежно.

Даже когда октябрьским вечером нас у подъезда поджидала уже знакомая лысая парочка, мне не было страшно, я не рвалась закрыть спутника своей не шибко широкой грудью. И пока парочка как могла извинялась, явно получив нагоняй от вышестоящего начальства, я выглядывала из-за плеча Воронова, и меня нет-нет, да тянуло на улыбку.

Вот только к ноябрю эти прогулки пришлось прекратить. Дни и ночи я тратила на треклятые документы и почти валилась с ног от усталости. Тяжела работа лаборанта в период аккредитации! Этим вечером, снова с головой погрузившись в отчеты и таблицы, я приготовилась провести уже привычно безрадостную и бессонную ночь, но нет.

Стоило устроиться за ноутбуком, как в дверь требовательно постучали.

– Ну, кого еще принесло… – на миг прикрыв глаза, я искренне понадеялась, что этот «кто-то уйдет», но не тут-то было.

В дверь продолжали настойчиво трезвонить, и в конце концов я была вынуждена подняться.

– Да иду я, иду! – ворчливо бросила я, уже скоро вступив в схватку с дверью.