Сошествие Ангелов

Подумай, как это должно быть для него утомительно, — продолжал Лютер. — Не пойми меня превратно, мой брат любит Калибан и любит Орден. Но иногда он, вероятно, чувствует себя великаном среди пигмеев — как в физическом, так и в умственном отношении. Лорд Символ говорит, что развитие интеллекта происходит лишь при условии свободного обмена идеями между равными личностями, но моему брату нет равных, по крайней мере на Калибане. Здесь, в Ордене, он находит выход своей энергии, поддержку товарищей и цель в своей деятельности. Он ощущает нашу привязанность. Мы все пойдем за ним навстречу смерти, но для полноценной жизни этого недостаточно. Мой брат одинок, несмотря на окружающих его друзей и последователей. На Калибане нет никого, равного ему, и Лев остается самым одиноким человеком во всем мире.

— Я никогда не думал о нем с этой точки зрения, — признался Захариэль.

— Возможно, тебе и не следовало этого делать, — сказал Лютер, качая головой. Он взял кубок и с преувеличенной серьезностью принюхался к вину. — Послушай, я каким-то образом умудрился превратить веселый праздник в унылую панихиду. Придется сказать виночерпию Ордена пару слов насчет того, какие вина он выставляет на стол. Сегодняшние напитки, вместо того чтобы веселить, настраивают меня на мрачные размышления. А кроме того, оставляют во рту неприятное послевкусие. Подумать только, ведь я подошел к тебе с единственной целью: принести свои извинения за роль дьявола.

— Роль дьявола?

— Вспомни первую церемонию посвящения, когда ты еще только пришел в Орден, — пояснил ему Лютер. — Все это является частью обычного ритуала. Тебе задавали вопросы три экзаменатора. И один из них все время пытался унизить тебя и подвергнуть сомнению все качества, необходимые для обучения. Этот экзаменатор должен отыскать недостатки в любых словах или поступках претендента на рыцарское звание. Его и называют дьяволом. Конечно, чисто символически, исходя из каких-то старинных суеверий. Наверное, лорд Символ мог бы рассказать тебе об этом подробнее. А я только хотел заверить, что в моем отношении не было ничего личного, я просто исполнял ритуальную роль, вот и все. Ее исполнитель каждый раз меняется, и лишь по чистой случайности в тот раз изображать дьявола выпало мне. Я никогда не сомневался в твоих способностях, наоборот, считаю, что ты сможешь стать самым лучшим и достойным из нас.

Лютер, протянув руку, обхватил ладонью предплечье Захариэля чуть пониже локтя, и тот ответил ему таким же рукопожатием — традиционным для Калибана дружеским жестом.

— Я поздравляю тебя, cap Захариэль, — произнес Лютер, глядя поверх его плеча на собравшихся рыцарей. — А теперь мне пора пройтись по залу и переговорить еще с несколькими рыцарями.

Перед тем как уйти, он еще раз взглянул на Захариэля:

— Да, если тебе когда-нибудь понадобится совет, ты знаешь, к кому обратиться. Не стесняйся, приходи в любое время. Если у тебя появятся проблемы, я всегда готов выслушать.

В тот вечер Захариэль успел поговорить и с мастером Рамиэлем, и с Немиэлем. Его брат, казалось, был очень взволнован тем, что Захариэль наконец стал одним из рыцарей Ордена. Сам Захариэль, не испытывая особой тяги к алкоголю, лишь изредка отхлебывал вино из своего кубка, а вот Немиэль гораздо интенсивнее утолял свою жажду.

Пока Захариэль охотился на чудовище из Эндриаго, Немиэль бросил вызов другому великому зверю, отправился в поход и, словно продолжая вечное соперничество с братом, вернулся в Алдарух за неделю до возвращения Захариэля.

К тому времени, когда представилась возможность поговорить, речь Немиэля уже стала слегка невнятной, а разум был охвачен грандиозными видениями их с Захариэлем будущего.

— Ты уже успел отличиться, братец, — произнес Немиэль, дыша винными парами и нетвердо держась на ногах. — Мы оба отличились. Мы показали, на что способны. И это только начало. Настанет время, и мы поднимемся к самым вершинам Ордена. Ты и я, мы станем как Лютер и Лев. Мы ведь с тобой братья — и мы вместе будем изменять этот мир.

Мастер Рамиэль проявил большую сдержанность. Выражение его лица, как и всегда, осталось для Захариэля непроницаемым. После того как Немиэль проковылял к ближайшему креслу, чтобы плюхнуться в него и тотчас заснуть, наставник подошел поздравить своего воспитанника.

— Сар Захариэль, — заговорил мастер, — мне приятно видеть тебя в нашем кругу. Но только помни: после того как человек становится рыцарем, начинается самая трудная работа. До сих пор ты был всего лишь мальчиком, стремящимся стать мужчиной и рыцарем. Теперь тебе предстоит научиться нести обе эти тяжелые ноши.

Больше Рамиэль ничего не сказал и тотчас отошел, оставив Захариэля размышлять над его словами.

Обдумывая значение высказывания наставника, Захариэль ощутил, как в его душе возрастает беспокойство, гораздо большее, чем легкая тревога, вызванная словами мастера.

Все свои силы и помыслы он направлял на то, чтобы стать рыцарем, — и вот теперь ощущал гнетущее чувство неудовлетворения, словно бы что-то осталось незаконченным.

Он добился воплощения своей детской мечты.