Сошествие Ангелов

После монолога лорда Символа о ценности традиций он никак не мог выбрать, возвращаться ли ему по спирали или просто пересечь зал вдогонку за Львом.

Решение помог принять брат Амадис.

— Захариэль, тебе лучше поторопиться. Лев не любит, когда его заставляют ждать, особенно в такую ночь, как эта.

— А какая это ночь? — удивился Захариэль, уже направляясь вслед за Львом.

— Ночь откровений, — ответил рыцарь.

Гадая, что бы это значило, Захариэль прошел мимо Амадиса и бросился догонять Льва, уже поднимавшегося по ступеням, по которым они лишь недавно спустились. Лев ничего не говорил, только уверенно шел наверх по тщательно вырубленным в скале переходам и винтовым лестницам, через естественные пещеры и пустынные залы. С каждым шагом он поднимался все выше и выше, и если брат Амадис вел Захариэля в глубины крепости, Лев, казалось, поднимает к самым небесам.

После долгого подъема Захариэль запыхался и чувствовал, как устали ноги, но Лев, несмотря на скорость и длительность пути, ни разу не задержался, а его дыхание оставалось все таким же размеренным.

Наконец они оказались в узком цилиндре из изогнутых кирпичей, на тесной винтовой лесенке, по которой едва мог пройти такой широкоплечий воин, как Лев.

Еще через десять минут Захариэль ощутил дующий сверху прохладный ветерок, насыщенный ароматами леса. Значит, они уже поднялись почти до самого верха. Наконец призрачный свет луны блеснул на стенах, и измученный долгим подъемом Захариэль оказался на вершине башни — открытой площадке над крепостью-монастырем, окруженной по периметру каменными зубцами.

Эта башня не могла служить целям обороны, поскольку была слишком тонкой и высокой, чтобы на ней разместились хоть сколько-нибудь значительные силы, зато идеально подходила для зоркого часового или звездочета.

Ночь выдалась ясной. Небо над головой Захариэля нависало черным безупречным куполом, усеянным тысячами мерцающих огоньков. Он смотрел на созвездия и ощущал глубокую умиротворенность, прогнавшую усталость.

Захариэль решил, что это чувство рождено удовлетворением. Много лет он напрягал всю свою волю и каждую жилку своего тела в надежде стать рыцарем, и сегодня, может быть, он стал на шаг ближе к осуществлению своей мечты.

— Как хорошо смотреть на звезды, — заговорил Лев, наконец нарушив длительное молчание. — В такое время, как это, человеку необходимо проверить крепость стержня своей жизни. Я понял, что нет лучшего места, чем здесь, под звездами, чтобы оценить свой стержень.

Лев улыбнулся, и его улыбка показалась Захариэлю ослепительной.

Он понимал, что Лев пытается настроить его на непринужденный лад, но Захариэль не мог говорить с ним, как с любым другим человеком. Джонсон был слишком велик, и его присутствие производило сильное впечатление.

Нельзя было игнорировать его необычную природу, как нельзя игнорировать ветер и дождь или постоянную смену дня и ночи. В облике Льва присутствовало нечто напоминающее стихийную силу природы.

Лион Эль-Джонсон воплощал в себе возможные мечты человека. Он был образцом совершенства для человеческого рода и мог служить примером новой расы людей.

— Очищение лесов вступило в финальную стадию, Захариэль. Ты знаешь об этом?

— Нет, мой лорд, я думал, что кампания продлится еще некоторое время.

— Вряд ли, — сказал Лев, слегка нахмурив брови, но было ли это проявлением изумления или просто задумчивости, Захариэль не смог понять. — Согласно нашим самым точным оценкам, осталось всего около дюжины великих зверей, но никак не больше двух десятков, и все они обитают в Северной Чаще. Мы прошли все остальные районы Калибана и очистили их от зверей. Остались только дебри Северной Чащи.

— Но это означает, что кампания почти закончена.

— Почти, — кивнул Джонсон. — Она продлится самое большее еще три месяца. А потом Калибан будет свободен от великих зверей. Кстати, тебе известно, что Амадис просил включить твое имя в анналы Ордена, указав на тебя как на помощника в уничтожении одного из последних чудовищ? По его словам, это было очень грозное существо. Хоть его все же убил Амадис, ты можешь гордиться своим участием в битве. Ты спас жизни многих своих братьев.

— Но не всех, — ответил Захариэль, вспомнив, как страшно кричал Паллиан, когда клыки монстра разрывали его тело. — Я не смог спасти всех.

— К этому должен быть готов каждый воин, — заметил Лев. — Как бы искусно ты ни вел свой отряд, кто-нибудь из твоих товарищей все равно может погибнуть.

— Я и сам не погиб только по счастливой случайности, — сказал Захариэль. — Исключительно благодаря везению.