Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли

Один из них обладает на редкость красиво обработанным сабилом, сделанным в элегантной римской манере, и вода его течет в купель, просторную, гладко отшлифованную, как будто сделанную вчера. Века несколько нарушили порядок вещей, но немного понадобилось бы, чтоб купель снова могла служить для омовений или крещения, или просто купания. Благодаря этим двум источникам – или двум выходам того же источника – земля в русле вади особенно плодородна. Рядом с источником в нескольких местах – куски мозаичных полов и обработанные резные камни. Во вход источника нетрудно влезть и проползти 10 метров до пещеры, где он выходит из скалы.

На холме над источником – древние руины, живописные, нехоженные, прекрасные. Самое впечатляющее по сей день – стоящие двери монастыря, на поперечном камне которых ясно видны греческие слова, благословляющие входящих. Это место называется просто Хирбет-ад-Дейр, то есть Руины Монастыря. Стив, а вслед за ним Фланаган и другие, считают, что внизу у источника был монастырь св. Иоанна Крестителя в Пустыне, а наверху, на холме – руины сторожевой башни. Хоуд, францисканский монах и автор лучшего христианского путеводителя по Святой Земле, легендарный ирландец, сопровождавший в свое время Арабский легион Глабба, и знавший каждый камень, связанный с христианской Палестиной, лишь туманно упоминает эти руины. А поэтому эль-Маамудие, водам которого местные жители приписывают чудотворные свойства, включая исцеление от бесплодия, и Хирбет-ад-Дейр, руины безымянного монастыря на безымянной высоте, представляются мне образцовой местной святыней Святой Земли.

ГЛАВА IV. ПРИЯТНЫЕ СЕЛА

 Древности Святой Земли не кажутся чуждыми ее ландшафту и ее народу – в отличие от Египта, где пирамиды могли бы быть построены марсианами. Поэтому лучше всего ходить по приятным селам и смотреть, как старина остается частью сегодняшней жизни народа.

Для этого, конечно, и в села ездить не обязательно – достаточно прийти в пятницу на Храмовую гору, Харам аш-Шариф, в Иерусалиме, увидеть, как сотни тысяч человек собираются у огромного святого камня, покрытого Золотым куполом, у древнейшей святыни Ханаана, где молились Авраам и Мельхицедек, Давид и Соломон, Иисус, Мухаммад, Омар ибн-Хаттаб, Готтфрид Бульонский, и, что еще более важно, где молились их предки из рода в род с времен Мельхицедека, Соломона и Иисуса. Религии меняются – но святое место, бог и народ остаются.

Но старина живет и в не столь примечательных местах. На старой дороге из Рамаллы в Наблус лежит деревня Джифна, что значит «виноградная лоза». Джифна и ее окрестности – палестинская Швейцария. Дома удивительных очертаний стоят на фундаментах крестоносцев. Заглянув в переулок шириной в сажень, мы нашли крепость крестоносцев – в неплохом состоянии, с узкими воротами, крепостным валом и рвом вокруг. В бастионах крепости жители устроили себе склады. Почти каждый второй дом в деревне был заложен крестоносцами. Этот район играл важную роль в обороне Иерусалимского королевства, и здесь осталось много церквей, монастырей и крепостей – и, конечно, генов: тут полно голубоглазых блондинов.

Семьи франков живут во всех окрестных селах, многие перешли в ислам еще при Саладине, но в Джифне почти все – христиане. На шестьсот человек приходится три церкви – православная, греко-католическая и римско-католическая. Гулять по улицам Джифны – одно удовольствие: они чисты и умыты, жители приветливы, вокруг деревни – виноградники, редкие в Самарии, в отличие от Иудеи. Когда мы сунули нос в какой-то переулок, нас сразу же пригласили войти в дом. Хозяева, католическая арабская семья, немедленно послали детей за холодным лимонадом, пока хозяйка семижды подымала пенку на турецком кофе. Печенье, орехи, сласти на медных подносах гуляли по комнате – мы попали в семейный день, когда, по случаю праздника, собралась вся семья, – и дочь, вышедшая замуж за израильского араба и уехавшая жить в Яффу, и сын, работавший в Иерусалиме во францисканской школе. Сидя на многих подушках, ухоженные, закормленные и забалованные, мы вели неспешный разговор об урожаях и задержавшихся дождях, который, лучше прямых откровенных слов позволяет выразить чувство доброй воли.