Сосновские аграрники

– Ты, Миш, обожди, не сбивай. Дай слово сказать. Мы с тобой как-никак пока не только соседи, но и родственники. Я говорю «пока», потому что ты уезжаешь от меня, строишь себе новый дом. Один год председателем колхоза поработал. Почти построил себе дом, как дворец. Я ведь все считал тебя не способным ни к чему. Беднее тебя и меня в деревне никого не было.

– Ты перестань, говори дело! – кричал Трифонов. – Иначе попросим тебя покинуть собрание.

– Нет, обожди! – кричал Карбыш. – Я дело говорю.

– Товарищ Карбыш, – вмешался Чистов, – ведите себя прилично, иначе попросим выйти.

– Во-первых, я не Карбыш, а Трифонов. У нас в деревне девяносто процентов Трифоновых. Во-вторых, я веду себя правильно, пусть народ подтвердит. Рот зажимаете, не даете сказать.

В зале закричали:

– Пусть говорит, свобода слова!

– Тише, товарищи! – кричал Чистов и стучал карандашом по столу.

В зале наступила тишина. Карбыш продолжал:

– Я правильно говорю, беднее нас с Мишкой в деревне не было никого. Я всю жизнь рыбу ловлю и охотой занимаюсь. Правильно в народе говорят: рыбка да рябки – потеряй деньки. Он был лодырь больше меня. До сорока лет живет в шалаше, как и я. Не будь председателем колхоза, до ста лет жил бы в этой избе. Я вам прямо скажу, я против избрания его директором. Совхоза ему не поднять, если только все развалит. Уважаемый Чистов сказал: «Мы ходим по золоту». Давайте наш совхоз назовем «Золотой Рог». Только Мишке нашему это золото не поднять. Если только для себя – это он уже умеет.

Карбыш сел на место. В зале наступила тишина. Все ждали, что скажет Трифонов в оправдание. Трифонов сидел красный-красный, как кумач. В зале крикнули:

– Подходящее название придумал Карбыш.

Все захохотали, никто не поддержал.

– Товарищи, – сказал Чистов, – директоров совхозов, в отличие от председателей колхозов, мы не избираем, а назначаем.

Собрание закончилось.

Выходя из ветхого колхозного, сейчас совхозного, клуба, старики и старухи говорили:

– Слава Богу, – и крестились. – Скоро доживем до хорошей жизни. Все у нас будет. В колхозе тридцать пять лет работали за трудодни, а на них почти ничего не давали. Сейчас всем будет зарплата, как и на производстве. У государства денег много, будет нам помогать.

Мужики и женщины радовались не меньше стариков:

– Нам сейчас красота будет. Отработал месяц, и плати зарплату.

Народ деревни Рожок разошелся по домам. В отделения по деревням повезли на бортовых автомашинах. Свита районного руководства и директор совхоза Трифонов со своими помощниками пошли в контору совхоза.

– Обмывать тебя надо, Михаил Иванович, – шутил Бойцов.

– Поддерживаю, – говорил секретарь парткома Кочетков. – Без этого нельзя, так, дорогие друзья, на Руси заведено.

– Не мешало бы поужинать, – предлагал Бойцов, – а то что-то кишка кишке вдогонку кричит.

– Где будем обедать? – спросил Трифонов. – У меня негде, сами знаете, домишко маленький. Если лягу на пол, одну стенку голова достает, другую – ноги. У нас все готово. Сварили баранины, восемь килограмм. Картошку и уху сварить недолго, все приготовлено.

– Тогда поехали на Сережу, – предложил Чистов.

– Зачем на Сережу, – возразил Бойцов. – Можно поближе, на Чару.

– Неплохо Иван придумал, – сказал Чистов, – от дождя не в воду.

Три легковых вездехода понеслись по полевой дороге. Машины въехали в лес. Пятнадцать мужиков не спеша вылезли из автомашин. Пошли по направлению костра, распространявшего запахи дыма, ухи и баранины.

– Молодец, Михаил Иванович, – сказал Бойцов. – У него уже все приготовлено, а молчал. Мы судили-рядили куда ехать.

Трифонов, довольный, улыбался. Два мужика стояли у костра. Над огнем висели два ведра с ухой и бараниной. На разостланном брезенте вместо скатерти были расставлены холодные закуски: огурцы, помидоры, соленые белые грузди и холодец. Ящик водки и ящик пива стояли под кустом можжевельника.

– Товарищи, прошу к столу, – сказал Трифонов. – Не обессудьте, чем богаты, тем и рады.

Пили, ели, снова пили. Рядом с Чистовым сидел Трифонов. Он угощал его.

– Анатолий Алексеевич, вы что-то мало пьете. Давайте за мое будущее.

– За твое будущее можно, – отвечал Чистов. – От дождя не в воду. Вот только жаль, домино нет, а то сыграли бы.

– Как нет! Есть, Анатолий Алексеевич, – сказал шофер райкома партии Лычагин Костя. – У меня даже гармонь с собой.

– Молодец, Костя, – улыбаясь, сказал Чистов. – Даже гармошку не забыл. А ну, рвани, Костя, что-нибудь веселое.

Костя бережно взял из автомашины гармонь. По лесу раздалась вначале какая-то мелодия. Вряд ли знал и сам Костя, что играл. Затем резво полились частушки. Слушали игру Кости, кое-кто подпевал, и играли в домино. Чистов с Бойцовым играли на пару и были чемпионами. Пили за козлов, проигравших в домино. Пили за победителей. Когда стало совсем темно, подогнали автомашины, включили фары и продолжили играть. Далеко за полночь вся компания уселась в автомашины и разъехалась по домам.