Сосны. Последняя надежда

Жизнь в комплексе протекала в странном ритме работы и безделья, и чаще всего людям требовался не один год, чтобы найти для себя равновесие. Вне зависимости от того, в каком подразделении человек трудился, работа была тяжелой. Десять часов в день, шесть дней в неделю. И все же дела едва успевали делаться. Тед, как глава службы наблюдения, не мог припомнить ни одной недели, в которую он не работал бы по семьдесят часов, по крайней мере в последние десять лет. Но основная трудность была в том, чтобы найти, чем занять – помимо сна – остальные семьдесят часов в неделю. Апшоу был необщителен, и хотя жителей Заплутавших Сосен он видел только на мониторах слежения, у Теда возникало ощущение, что он проводит среди них каждую секунду своего рабочего времени. Так что в свободное время он желал лишь одного – побыть одному.

Он пытался рисовать, фотографировать и даже вязать на спицах – результат последнего был особенно ужасен. Он дополнительно занимался физическими упражнениями, а однажды, восемь лет назад, отыскал в ковчеге старую пишущую машинку – «Ундервуд Тачмастер 5». Тед принес ее в свою резиденцию, притащил несколько коробок бумаги и поставил в углу своей комнаты маленький письменный стол.

Все свою жизнь этот человек ощущал, что в душе его таится Великий Американский Роман. Но сейчас никакой Америки не было – не существовало вообще ничего. Так о чем же ему писать? Был ли вообще смысл в создании книг и произведений искусства, когда человечество живет на грани исчезновения? Тед этого не знал, но, когда он начал стучать по старой клавиатуре, такой истертой, что буквы на ней были едва видны, он понял, что ему нравится писательство. Он полюбил ощущение, возникавшее при прикосновении пальцев к клавишам «Ундервуда».

Никакого экрана. Только славное, тактильно ощущаемое «щелк-щелк-щелк» клавиш, слабый запах чернил, медленное прокручивание бумаги в каретке, и он сам – наедине со своими мыслями. Сначала Апшоу пытался сочинить детективный роман, но вскоре идеи таких сюжетов иссякли. Потом он взялся писать свою автобиографию, но ему быстро наскучило вспоминать события прошлого. А еще через пару недель до него дошло. Целый день напролет он смотрит на мониторы слежения, показывающие сотни частных жизней во всех безумных подробностях. Он может сделать своими персонажами жителей Заплутавших Сосен. Составить хроники того, как они жили прежде и как вливались в жизнь города, вообразить их потаенные думы и страхи.

Тед начал записывать – и не смог остановиться. Его воображение рождало все новые истории, одну за другой, и возле письменного стола накапливались стопки бумаги, пока наконец там не собрались тысячи страниц, описывающих жизни обитателей города – как их видел автор.

Апшоу не знал, что будет делать с этими историями. Он и представить не мог, что кто-то вообще захочет их прочитать. Рабочее название его книги было «Тайная жизнь Заплутавших Сосен», и ему представлялась обложка в виде коллажа из лиц всех людей, живших в долине. Но сначала нужно было закончить книгу, и в этом заключалась еще одна проблема. Конца книге не предвиделось – ведь жизнь городка продолжалась. Случались все новые события. Люди умирали и рождались. Как можно опубликовать живую книгу, сюжет которой никогда не завершится?

Ответ пришел трагическим образом – в прошлую ночь, когда Тед сидел в кабинете Пилчера, глядя на экранах, как стая аберов опустошает город. Финал наступил всему и сразу, когда «Бог» города привел все к быстрой и неожиданной развязке.

* * *

Стук в дверь раздался рано утром.

Тед лежал на постели, как пролежал всю эту ночь, – парализованный страхом и нерешительностью.

– Войдите, – отозвался он на этот стук.

Вошел его старый друг, Дэвид Пилчер. Апшоу не смыкал глаз ни на минуту. Пилчер, судя по его виду, тоже. Старик выглядел усталым, и по тому, как он щурился от света, Тед заключил, что его мучает чудовищное похмелье. От Дэвида все еще пахло старым добрым виски, а на лице у него пробивалась суточная щетина – так же, как и на бритой голове, где местами тускло отблескивала седина.

Пилчер вытянул из-под письменного стола Апшоу стул, подтащил его к кровати и уселся, после чего пристально уставился на своего помощника:

– Ну, и что ты мне скажешь?

– А что я должен сказать? – отозвался тот.

– Насчет твоей команды. Ты сказал, что управишься с этим. Ты должен был узнать, кто из них помогал шерифу Бёрку организовать бунт.

Тед вздохнул. Потом он сел, нащупал на прикроватном столике очки с толстыми стеклами и надел их. Апшоу по-прежнему был в заляпанной рубашке с короткими рукавами и пристегивавшимся к воротнику галстуком и в тех же самых брюках, что и накануне. Он даже не озаботился разуться.

Прошлой ночью, в кабинете шефа, Апшоу испытывал страх; теперь же он ощущал лишь усталость и гнев.

Очень сильный гнев.

– Когда ты сказал мне, что у шерифа была информация, которую он не мог получить другим путем, – начал Тед, – ты хотел донести до меня, будто что-то подразумеваешь под этим?

Пилчер откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу: