Состязание. Странствие

Но в них встроен маятник, который легко может качнуться в другую сторону. Малейший повод для празднования — и уже сияют, словно дети. Попытка испечь торт, не слишком удачная, но все-таки, всего с двумя свечками — больше расходовать нельзя, парадное блюдо с потрескавшейся, как старая кожа, жареной тюлениной, банка бобов на всех и не блещущие чистотой, зато острые ножи. Плюс стопочка. Они взяли с собой спиртное. Почти не прикасаются к нему. Начальник экспедиции знает, да и они тоже соображают, что к выпивке в этих краях следует подходить так же осмотрительно и учтиво, как к бранному слову на церковной кафедре. Крепкое словцо может внести оживление по великим праздникам. Взбодрить прихожан, заставить их проснуться. Но худо тому священнику, который возьмет в привычку сквернословить почем зря.

А потому спиртное лишь изредка появляется на столе, вызывая зато тем большую радость. Разве здесь кто-нибудь кого-то ненавидит? С какой стати?

Пусть наверху непогода!

Нам тут внизу от этого только лучше!

Хоть бы зима продлилась подольше!

Но что это — он опять выдает свою старую байку?.. Черт, сколько можно. Только одну и знает, а рассказывает-то как — тянет за душу, ему не жалко нашего времени. Наслаждается собственным голосом.

Я наслаждаюсь собственным голосом? А ты-то сам?

Только одну байку и знаешь? На вторую ума не хватает?

А ты и одной-то не знаешь.

А у тебя одна погода на уме. Талдычишь без конца: «Ветер сегодня».

Так ведь на самом деле ветер?

Эй, вы там, угомонитесь, лучше налейте стопочку!

Господи, как хорошо-то.

А правда, парни, чем нам плохо — там зима, непогодь, а у нас тут две бутылки початые и одна совсем нетронутая.

Хе-хе, нетронутая, как девственница.

Расскажите-ка эту байку.

Так ведь я уже рассказывал?..

Давай, рассказывай. Глянь сюда — совсем нетронутая.

Хоть бы зима продлилась подольше.

* * *

Прошел слух, что кто-то из них прикладывается тайком. И неизвестно, кому первому пришла в голову эта мысль — зерно, которое проросло на почве собственной тяги к спиртному. Проросло, и появилось подозрение, сосредоточенное на конкретном человеке. Сам он еще не знал, что его подозревают. Где встретятся два охотника пропустить стаканчик, непременно перемолвятся о том, что имярек большой любитель выпить. Пойти, что ли, сказать начальнику? Впрочем, начальник сам в один прекрасный день устроил проверку запасов спиртного. Не так уж много осталось. Он совещается с Линдстрёмом. Ключ от закутка, где стоят бутылки, есть только у одного человека — самого начальника экспедиции. Кок Линдстрем всегда обращается за ключом к нему. Но долго ли сделать второй ключ?

Точно, что ему стоит?..

Хе-хе, что ни говори, а руки у него искусные, захочет — справится.

Ты заметил, как он шатался вчера?

Чего не видел, того не видел. Но он как-то сразу отвернулся и выбежал на волю. Долго его не было. Сдается мне, мазал пальцы собачьим дерьмом.

Что?..

Не доходит? Один запах другой перебивает.

Девять человек спят в одном помещении. На верхних койках слишком жарко, на нижних слишком холодно. Чем дольше длится зима, тем хуже спится. Ночи долгие, лежи и прислушивайся, ведь, наверно, он по ночам прокрадывается на чердак, где хранятся бутылки. Не так-то это просто, да он ловкач, пользуется кромешной тьмой.

Ветер снаружи…

Проклятый ветер. При таком ветре разве услышишь, если кто-то крадется по дощатому полу.

Собака воет. Именно сейчас. Как назло. Когда нужна полная тишина.

Ага, что это?..

Забывшись от волнения, слушающий выпускает заряд кишечных газов. Точно пароход гудит в тумане. Ликующие возгласы трех других, которым тоже не спится. Они отзываются под одеялами и в спальных мешках своими ревунами. Но первый чертыхается:

— Ничего не слышно!..

Неужто не расслышал? Хе-хе.

Не расслышал того, что надо.

Теперь и другие прислушиваются. Кажется, кто-то не спит, а прикидывается спящим? Храпит понарошке? Или это не храп, а бульканье?..

Что начальник — спит? Не слышит бульканья?

Но ведь начальник смеялся вместе со всеми, верно? Значит, не спит. И ведь точно — булькало?..

Буран над Антарктидой, буран над домиком во льдах, над торчащей из снега черной трубой. Три пса принимаются выть. Им отзываются остальные.

В доме уже никто не спит.

Но ведь что-то было?..

За завтраком все сидят злые. Сегодня один из черных дней. Буран, наружу выйти невозможно.

Один из сидящих за столом покачивает свою чашку с остатками кофе:

— Слышите?.. Тот самый звук…

Озирается кругом. Не решается остановить взгляд на том, кого подозревает. Тишина, гробовая тишина.

— А ну его к черту… — говорит кто-то.

До конца зимы еще далеко.

* * *