Состязание в непристойностях

Еще Вероника рассказала о своих ближайших планах. Оказывается, она успела созвониться со своей старой подругой — тоже профессиональной танцовщицей. Та работала сейчас на каком-то роскошном круизном корабле, плававшем по Средиземному морю, где участвовала в небольших ежевечерних представлениях для пассажиров. Калачников с удивлением узнал, что ежегодно в курортный сезон на такие заработки из России уезжали несколько сотен, а может быть, и тысяч наспех сколоченных танцевальных ансамблей, специализировавшихся в самых разных жанрах — от классического балета до народного танца. Так вот, по словам Вероники, ее подруга выговорила местечко и ей.

— Как только получу визу, я сразу вылечу в Афины или в Неаполь, где и подсяду на корабль, — щебетала Вероника. — Помимо неплохой зарплаты, у меня там будет бесплатное питание и койка в двухместной каюте.

А еще, подумал Калачников, в морских круизах можно встретить богатых одиноких мужчин, пусть и не очень молодых, но чрезвычайно неравнодушных к крепким, загорелым женским ляжкам. И дай Бог, чтобы оно так и случилось: Вероника вполне заслужила хотя бы капельку счастья.

Вскоре после того, как бывшая партнерша Калачникова по танцам ушла, дверь его палаты опять приоткрылась. Петр даже подумал, что Вероника что-то забыла у него и теперь вернулась, но это оказалась Волкогонова.

— Кого я вижу?! Какими судьбами?! — не жалея сарказма, ухмыльнулся Калачников. — Я думал, что тебя уже всю поглотило телевидение.

— Ты прав, — устало вздохнула Марина, не реагируя на его издевку, — работы выше головы.

Она зашла в палату, деловито водрузила на тумбочку очередной пакет с фруктами и присела на стул. Пару минут они молча смотрели друг на друга.

— Выглядишь ты неплохо, новое занятие идет тебе на пользу, — заметил Петр. — Или у тебя появился новый любовник? На внешнем виде женщин это всегда сказывается. И платье у тебя новое. Это его подарок?

— Не говори ерунды. С Дурмановым за последнее время я виделась всего один раз, да и то в коридоре телецентра, — сразу поняла Марина, кого он имеет в виду, и отмела его подозрения. — Лучше расскажи, как все прошло у тебя?

С по-прежнему надутыми губами Калачников поправил одеяло, поудобнее подложил себе подушку под спину и лишь после этого сказал:

— Операция прошла прекрасно. Не понадобилось даже общего наркоза. И после всех манипуляций с моими сосудами у меня даже не поднялась температура.

— Ну и слава Богу…

Они опять помолчали.

— Когда будет твой первый эфир? — поинтересовался Калачников.

— В понедельник.

— Волнуешься?

— Да не то чтобы волнуюсь… — пожала Марина плечами. — Просто хочется, чтобы моя первая программа запомнилась людям. Пытаюсь сделать ее необычной.

— Нашла интересные темы?

Теперь ее тонкие черные брови задумчиво взлетели вверх, и она выдохнула:

— Думаю, да.

— О чем, если не секрет?

— Да какой там секрет! — отмахнулась Марина, но все почему-то тянула с ответом. — В общем, я хочу сделать передачу о звездах шоу-бизнеса в, так сказать, критические, переломные моменты их жизни. Например, о тех, кто получил серьезную травму или по какой-то другой причине попал на больничную койку и его карьера оказалась под угрозой…

То, что сказала Волкогонова, было так неожиданно, что дошло до Калачникова только через несколько секунд. Он залился краской и пробормотал:

— Я думал, ты пришла меня проведать, узнать, как я себя чувствую…

— Для меня это, конечно, главное! — поспешила заверить его Марина. — Но потом я подумала, что твоя история идеально ложится в тему моей передачи… Послушай, ты должен мне помочь! — Так как Петр смотрел куда-то в сторону, она взяла его за локоть и попыталась силой развернуть к себе, но он вырвал руку. Тогда она села рядом с ним на кровать. — Как профессионал, ты должен признать, что я придумала хороший ход. Представь, насколько будет эффектно, если разговор в телестудии о судьбе звезд шоу-бизнеса мы начнем с сюжета, снятого в этой больничной палате. Он будет перемежаться кадрами твоих выступлений в танцевальном конкурсе. Такой контраст возьмет всех за горло — еще вчера человек был на гребне успеха, а сегодня он уже никому не нужен.

— Нет, я в этом не участвую! Баста! — твердо сказал Калачников.

— Даже если я очень, очень тебя попрошу? — выделяя каждое слово, спросила она.

— Даже если очень попросишь! Я дал себе клятву, что покончу с телевидением раз и навсегда.

— Когда же ты успел прийти к такому решению? Еще совсем недавно ты об этом и не думал. В прошлый мой визит ты мне ни о чем таком не сообщал.

— Да вот, успел!

Волкогонова встала с кровати и, нервно покусывая губы, подошла к окну. Она словно решалась сказать еще какую-то неприятную вещь.

— В конце концов, — вздохнула Марина, — снять сюжет в этой палате важно не только для меня, но и для тебя. Ты бы знал, какие небылицы о тебе придумывают в газетах.

— Это нечестно! — подался вперед Калачников. — Как врач, пусть и бывший, ты не должна была расстраивать человека с больным сердцем.