Состояние аффекта

– Кто-то заснул за рулем? – сочувственно осведомился Борис.

– Никто не заснул, Лев подвинулся рассудком, – поморщился нейрохирург. – Жакетов вел машину, а Лева сидел рядом с ним и крутил в руках фигурку обезьянки, попутно рассказывая про трех обезьян сандзару, которые символизируют буддийскую идею отрешенности от неистинного. «Если я не вижу зла, не слышу зла и не говорю о нем, значит, я защищен от него» – так считают буддисты, ну, или что-то в этом роде. Лева прекрасно лепил из хлеба и раскрашивал скульптурки красками. Он, знаете ли, из детского дома, и детдомовское детство не проходит бесследно. Еще в Москве Лев слепил для Агаты две маленькие обезьянки – «невидения» – ми-дзуру, и «неслышания» – кика-дзуру.

– Да, я помню этих обезьянок, Агата их очень бережет, говорит, что это память об отце, – подхватил Борька.

– Перед тем, как вырвать у Жакетова руль, Лев вдруг заговорил о том, что только что доделал для дочери третью обезьянку – «неговорения» – ива-дзуру. Сказал, что хотел бы умереть вместе с ней и унести с собой в могилу все черные тайны, которые не дают ему жить, после чего оттолкнул Николая и крутанул руль на девяносто градусов. Мы вылетели с дороги, машина несколько раз перевернулась в воздухе и упала на крышу. Я потерял сознание и очнулся уже в больнице в абсолютной темноте. Перенес бесчисленное количество операций, и только теперь врачам удалось вернуть мне зрение.

– Неужели вам все эти годы было все равно, что стало с двумя другими пассажирами? – подталкивал собеседника к разговору на интересующую его тему Борька.

– Почему же, я знаю, что и Николай, и Лева выжили.

– Это вам Жакетов сказал?

– Не только. В Интернете имеется информация, что Лев Рудь владеет клиникой, специализирующейся на искусственном оплодотворении. Но с Левой я по вполне понятным причинам не поддерживаю отношений. Зато с Колей тесно общаюсь, он – моя единственная связь с Родиной. Приятно, что генерал Рудь меня не забывает. Все, что вы видите в этой палате, куплено на средства отдела «Сигма». А как поживает Агата?

– Хорошо поживает, – сухо сказал Борис. – Генерал вместе с Идой Глебовной вырастили и выучили ее, теперь Агата взрослая девушка, работает по юридической части.

– Почему же она ищет отца сама, а не побеседует с генералом? Если кто-то и знает о судьбе Льва Рудя, так это именно он.

– Владлен Генрихович не в курсе наших розысков, – промямлил Борис.

– Ах вот оно что… – выдохнул Фишман и замолчал, что-то обдумывая.

В гостиной повисла гнетущая тишина, во время которой Устинович-младший чувствовал себя крайне неуютно и, чтобы обрести душевный покой, начал думать о приятном.

– Дело в том, – наконец заговорил нейрохирург, и Борис, с головой погрузившийся в мысли о ресторане, вздрогнул от неожиданности. – Дело в том, что Владлен Генрихович мне очень помог. Я, конечно, понимаю, что все это время генерал оплачивал мое лечение у лучших врачей в одной из самых дорогих клиник Израиля не просто так – Жакетов сказал, что Владлен Генрихович возлагает на меня большие надежды. Со следующего месяца я начинаю серию экспериментов. Здесь, в Тель-Авиве, генерал Рудь арендовал для меня лабораторию, я смогу все время находиться под наблюдением своего лечащего врача и в то же время проверить свою гипотезу.

– Что за гипотеза? – без особого любопытства осведомился Борис, уже понимая, что все сказанное Львом Рудем на лестничной клетке – чистейшая правда, и Владлен Генрихович и в самом деле серый кардинал, затеявший нечистую игру.

Оседлав любимого конька, нейрохирург преобразился, сделался как-то моложе и выше ростом.

– Дело в том, – сверкая глазами, заговорил он, – что за годы вынужденного бездействия я имел возможность непредвзято оценить плоды своего труда – в смысле со стороны понаблюдать за ходом эксперимента. Об этом я написал несколько статей в научные издания, ну да не в этом суть. Жакетов рассказывал, что почти все прооперированные мною добровольцы скончались от умственного истощения, и, если не считать Леву, только последняя подопытная из экспериментальной группы, Людмила Лужина, до сих пор находится в добром здравии и твердой памяти. Это говорит о том, молодой человек, что надрез, сделанный не вдоль, а поперек передней доли мозга, дает возможность прооперированному индивиду жить долго и счастливо, пользуясь всеми преимуществами сверхчеловека. Собственно, я жду не дождусь, когда смогу снова взяться за скальпель и проверить свою теорию. Жакетов отправился в Москву за благословением генерала. Так что вы уж не взыщите – против Владлена Генриховича я не пойду. Мне жаль, но боюсь, я ничем не могу вам помочь.

– Вы нам уже помогли, – пробормотал Борис, покидая насиженный диван и отступая к двери.

– Всего вам доброго, передавайте привет Агате, – вдогонку ему прокричал нейрохирург, гремя тарелками.