Состояние свободы

Я так молниеносно отступил назад, будто увидел приближающуюся змею.

– Нет, нет, нет, в этом нет никакой необходимости, правда, не нужно, я вас очень прошу, нет, – выпалил я.

Дети остановились и смотрели то на меня, то на мужчину, вертев головой так, будто следили за игрой в пинг-понг.

Старшим был Раджа, его младшего брата звали Ратан; Рену была средним ребенком в семье. Женщина, которую я увидел, когда вошел, была женой Ратана – Мамони. Жена Раджи, Лакшми, была в доме, хлопотала на кухне. Мне представили женщин как «моя жена» и «моя сноха». Я узнал их имена позже, когда услышал, как к ним обращаются их мужья.

Нас отвели в темную комнату, чтобы представить матери Раджи и Ратана, хрупкой женщине, которая выглядела очень старой и практически ничего не слышала.

– Мама, он приехал из Лондона, – крикнул Раджа-да.

Он говорил по-бенгальски с акцентом, я заметил это и раньше, но его акцент отличался от акцента Рену: ее речь была ближе к пиджину, и она то и дело вставляла слова на хинди.

– Нет, я приехал из Калькутты, – сказал я, смущаясь и неестественно хихикнув, чтобы попытаться разрядить обстановку с помощью этой поправки.

Женщина ничего не слышала и ничего не понимала, ее слезящиеся глаза смотрели куда-то в сторону. Даже в такой прохладный день я был весь мокрый от пота. После того как мы вышли из комнаты, я услышал как она гаркнула: «Дулал, эли наки?» («Дулал, это ты?»).

Я не особого вникал в суть дела, когда Рену говорила, что Дулал для нее свет в окошке, но я заметил, что его имя уже неоднократно упомянули в разговоре за последний час. Я с ужасом ожидал предстоящего обсуждения моего спального места и того, в каком состоянии будет туалет, который мне вот-вот покажут, и все мои размышления о Дулале отошли на второй план.

– Выпейте чаю? – предложил Раджа-да. – Хотите для начала вымыть руки и умыться? Позвольте показать вам, где ванная комната.

Я пошел за ним. Всего в доме было три комнаты, две из них занимали братья и их семьи; надо заметить, что в комнате, где лежала пожилая женщина и доживала свой век, жили еще и Раджа, его жена и двое старших детей – мальчик и девочка. Третья комната, в углу дома, где сходились в угол две линии буквы Г, была размером с коробку, и я не мог понять, для чего она вообще использовалась – может быть, в качестве кладовки? А комната с коридором планировалась как еще одна спальня? Когда я стал об этом думать, то заметил, что полы были сделаны не из бетона, а из утрамбованной глины. Почудился ли мне легкий запах коровьего навоза в тот момент? Я не мог понять, как комнаты могли быть одновременно и такими пустыми, и такими загроможденными – там почти что ничего не было. Побелка шелушилась и отставала; на стене висел календарь из магазина в Гарбхете – Шри Бишвакарма Хардвер Ко. энд Санз, криво пришпиленный на гвоздь; ящерица сидела на стене у потолка, там, где она переходила в металлическую крышу; длинный коричневый термитник занимал собой стык двух стен. Мне явно было негде разместиться, но, к моему великому стыду, я не имел ни единой возможности извиниться за предоставленные хлопоты, не дав им понять, что я заметил, насколько у них стесненные условия. Лучше уж на все оставшееся время превратиться в бессердечное чудовище, беззаботно пользующееся их добротой, чем в очередной раз указывать им на их и без того тяжелую жизнь. Не в первый раз я пожалел о том, что не послушал свою маму; я и представить себе не мог, как на самом деле живут эти люди. Но почему Рену так настаивала на том, чтобы я поехал, если знала, что мой визит будет крайне затруднительным и неловким для обеих сторон?

За дальним торцом дома находились большой огород с овощами и пруд. Бо́льшая часть пруда была огорожена низким прямоугольным кирпичным коробом с крестообразными окошками, которые я видел из двора, – оказалось, что это ванная. В нее можно было попасть, открыв покрытую ржавчиной неокрашенную дверь, которая заканчивалась на высоте восьми – десяти дюймов от земли. Внутри находились слив и три ведра, на краю одного из них висел большой красный пластиковый ковш, и жестяная бочка, они все были заполнены водой до краев. Краны предусмотрены не были. Тонкая веревка, привязанная к двум гвоздям, прибитым на противоположных сторонах постройки, висела дугой по всей ширине ванной. На веревке висели две тонких гамчи[37].

– Мы купаемся в пруду, – сказал Раджа-да. – Мы набрали для вас воду в ведра, если вы вдруг не захотите в нем купаться. Вы умеете плавать?

Он замолчал, посмотрел на меня и засмеялся.

– Не хотите попробовать? – сказал он, то ли предлагая, то ли бросая мне вызов.

Я колебался.

– Вода вам может показаться слишком холодной, – заметил он, – сейчас все-таки месяц пауша[38]. В любом случае, бочки и ведра заполнены специально для вас.

Мы вернулись в первую комнату; как он мне успел сообщить, я буду спать в ней.