Состоятельная женщина. Книга 1

Как малое дитя, она взбежала к высоким скалам, пролетая над скромными узенькими долинками и лощинками. Ее спутниками были лишь птицы и пугливые зверушки, населявшие окрестности. Она знала здесь каждое местечко, причем превосходно. Особенно любила Эмма укромные уголки, спрятанные в расщелинах скал, и впадины средь первозданных холмов, где неожиданно расцветали всевозможные чудесные цветы, где вили гнезда жаворонки и прозрачная вода устремлялась вниз по горным склонам, сверкая на солнце, обжигая холодом губы жаждущего и приятно покалывая пальцы босых ног на круглых блестящих камнях.

Сейчас, когда Эмма вырвалась на свои любимые пустоши, подавленность, угнетавшая ее в последние дни, стала быстро проходить. Она шла быстрее по знакомой извилистой тропинке и, упрямо поднимаясь все выше, думала об Уинстоне. Она будет скучать по нему, ведь они всегда были очень дружны и близки по духу, но она была рада за него. Он нашел в себе мужество уехать, покончить и с деревней и с кирпичным заводом в Фарли, пока не стало поздно. Единственное, о чем она жалела, так это о том, что ее брат побоялся довериться ей, неверно полагая, что она расскажет все отцу или, что еще хуже, попытается разубедить его. Девушка улыбнулась в душе. Как же ошибался Уинстон на ее счет! Она бы непременно поддержала его в осуществлении его мечты, ведь она понимала его душу и слишком хорошо знала, каким забитым он рос, и в будущем в Фарли ему ничего не светило, кроме тяжкого труда и скуки да ночных попоек в кабаке с тупыми собутыльниками.

Эмма остановилась и перевела дыхание, взобравшись на гребень первой скалы. Она обмахнула лицо рукой и несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем начать подъем на крутизну Рэмсденских скал. Они нависали над ней, словно громадные гранитные кони, эффектно вырисовываясь на фоне неба, объятые солнечными лучами, стекавшими жидким золотом с их древних стен. Зимой, покрытые льдом, снегом или инеем, они могли бы испугать своим видом, теперь же в теплом летнем воздухе они казались приветливыми и радушными. Эмма огляделась, всматриваясь в окрестности, как всегда черпая силы в знакомом пейзаже. Ночная дымка исчезла, и, несмотря на легкий ветерок, веющий из сырых ущелий, девушка уже почувствовала приближение жары. Она порадовалась, что надела темно-зеленое ситцевое платье, подаренное ей Оливией Уэйнрайт, и была признательна ей за это. Платье легкой прохладой струилось по ее ногам.

Через несколько минут Эмма укрылась под сенью Рэмсденских скал. Она поставила тяжелую корзину с одеждой и присела на плоский камень. Каждый день она ненадолго задерживалась на Вершине Мира, ведь здесь она чувствовала присутствие мамы даже сильнее, чем в их маленьком домике. Для Эммы ее мама не умерла, она дышала воздухом этого тихого, укромного уголка, столь любимого ими обеими. Эмма видела ее ненаглядное лицо в бледных тенях и оттенках укутанных дымкой вересковых долин, слышала переливы ее смеха средь древних скал, беседовала с ней в тишине, нарушаемой лишь редким криком птицы или чуть слышным жужжанием пчелы.

Эмма прислонилась к скале позади нее и, закрыв глаза, стала припоминать черты материнского лица. Она почти тотчас открыла их – ей показалось, что мать, с лучистой улыбкой на лице, стоит перед ней как живая.

– Ах, мама, мамочка, я так по тебе тоскую, – вслух проговорила Эмма, и душа ее наполнилась единственным страстным желанием, острой болью перехватившим горло. Она порывисто протянула руки к неясному видению, но оно исчезло без следа. Эмма посидела еще немного с закрытыми глазами, опершись на холодные камни, подавляя тоску, рвущуюся наружу. Стряхнув оцепенение, она подхватила корзину и решительно направилась к лощине Рэмсден Гилл.

Девушка перекинула тяжелую корзину в другую руку и стала поспешно спускаться в тенистую прохладу темно-зеленой долины. Лишь редкие солнечные лучи проникали сюда сквозь нависшие горные уступы и огромные старые деревья с кривыми сучьями, сплетенными, как искалеченные ревматизмом пальцы старика. Тропинку, по которой шла Эмма, стремглав пересек кролик и исчез за высоким валуном, утонувшим в темном мху и казавшимся в сумраке бархатистым. Дойдя до середины лощины, куда никогда не проникало солнце, девушка, как всегда, здесь запела, и ее милый высокий голос далеко разносился в лесной тиши:

Ах, Дэнни Бой, зовут, зовут волынки
С высоких гор спуститься вниз опять.
Уж осень. С розы капают слезинки.
Тебе, тебе идти, а мне – придется ждать.

Она вдруг прервала пение и мысленно улыбнулась, вспомнив о Блэки. Это была его любимая песня, именно у него Эмма научилась ее петь. Уже больше месяца он не появлялся в поместье. Всю свою работу он там уже закончил, но все же иногда, бывая в этих местах, Блэки заходил проведать ее, и она гадала, когда же он появится снова. Она скучала по нему.