Состоятельная женщина. Книга 1

Гэй остановилась: у нее перехватило дыхание. Она сидела сейчас на самом краешке стула, и у нее не было сил устроиться поудобнее, так плохо она себя чувствовала. Но, странное дело, дрожь, которая била ее все время ее рассказа, сразу прошла, нервы успокоились. Правда, она чувствовала себя совершенно выпотрошенной и смотрела теперь на миссис Харт пустыми глазами.

Она ждала, что скажет та. Но Эмма была не в состоянии ни говорить, ни двигаться, ни думать, настолько потрясло и подавило ее все услышанное. Комната, в которую еще несколько мгновений назад проникал мягкий, приглушенный свет, теперь погрузилась во мрак, а воздух, такой теплый, даже душный, вдруг сделался холодным, как в Арктике. Слова Гэй все еще звучали у нее в ушах, но вдруг кровь ударила ей в голову, заломило виски, и все тело охватила страшная слабость. Эмма почувствовала себя совсем потерянной, ее словно куда-то несло – полуживую, усталую до такой степени, что ныли даже кости. Усталость навалилась на нее своей свинцовой тяжестью, притупляя все остальные чувства.

Измученное сердце глухо билось в груди: сейчас оно казалось Эмме маленьким холодным камушком, готовым вот-вот совсем исчезнуть. Все ее существо пронзила невероятная боль – это была боль отчаяния. Ибо предали ее два человека, Робин и Кит – ее сыновья! Сводные братья, никогда не бывшие особенно близкими друг с другом, сейчас они действовали заодно, сплотившись в акте предательства. Нет-нет, этого не может быть, молила она Всевышнего. Такого просто не бывает! Только не Кит! Только не Робин!.. Да не могли они поступить так корыстно, так нагло. Ни за что в жизни! Ее мальчики!.. Но где-то в глубине своего мозга, в тайниках своей души она знала: могли! И все, что она услышала только что, – правда. Мало-помалу боль в сердце и душевная мука уступили место безудержной, охватившей все ее существо ярости. Ярости, которая сделала ясными все ее мысли и заставила вскочить на ноги. Откуда-то издали, совсем слабо до нее донесся голос, исходивший, казалось, из глубокой пещеры:

– Миссис Харт! Миссис Харт! Вам нехорошо?

Эмма подалась вперед, опираясь о стол, чтобы удержаться на ногах: лицо ее выглядело изможденным, иссохшим, голос был тихим – она не столько проговорила, сколько просипела:

– Так ты ручаешься за это? Я тебе, конечно, верю, Гэй, но хочу быть до конца убеждена: ты действительно поняла все правильно? Все это так? Ты понимаешь, насколько это серьезно, поэтому еще раз обдумай все как следует.

– Миссис Харт, я ручаюсь вам, все, что я рассказала, правда, – спокойно ответила Гэй. – Более того, я ничего не добавляла и не убавляла, не допустила никаких преувеличений.

– У тебя все?

– Нет, есть еще кое-что. – Нагнувшись, она взяла сумочку и достала оттуда кассету, которую положила на стол перед Эммой.

– Что это? – спросила Эмма, внимательно глядя на маленький прямоугольник.

– Здесь записано все, что говорилось тогда в зале заседаний, миссис Харт. Конечно, кроме того, что было сказано до моего прихода. И нескольких первых фраз, которые я не записала.

Эмма окинула ее непонимающим взглядом, брови ее медленно поползли наверх, с языка вот-вот готов был сорваться вопрос. Но Гэй опередила ее.

– Я ведь уже говорила вам, миссис Харт, что магнитофон в комнате был включен. Именно из-за этого я и вернулась обратно в офис. Очутившись в архивной комнате и услыхав спор за неплотно прикрытой дверью, я ненамного отвлеклась. Потом выключила свет, чтобы, паче чаяния, меня не могли там увидеть. И тут в темноте заметила мигающий красный огонек магнитофона. Я решила выключить его. Но что-то остановило меня. Пусть, подумала я, их разговор будет записан на пленке. Я уже успела понять его важность. Тогда, вместо того, чтобы выключить магнитофон, я нажала на клавишу записи. На пленку попало все, даже то, что говорилось уже потом, когда я прикрыла дверь поплотней и сама уже не могла слышать их разговора.

Эмма с трудом смогла удержаться от желания рассмеяться – громким и горьким смехом. Она сдержалась лишь потому, что Гэй, услышав ее смех, наверняка подумала бы, что она или сошла с ума и потеряла рассудок, или уж, во всяком случае, с ней случилась истерика. Дураки! Боже, какие вы все-таки дураки! – подумалось ей. – Вот уж действительно ирония судьбы! Выбрать для своего заговора зал заседаний правления ее собственной компании. Да, роковая ошибка с их стороны. Первая и непоправимая ошибка. Кит и Робин являлись директорами компании „Харт Энтерпрайзиз”, но ни тот, ни другой не состояли членами правления компании „Харт Сторз” и обычно не присутствовали поэтому на заседаниях, проводившихся в здании этого лондонского универмага. Так что им не было известно ее недавнее распоряжение об установке звукозаписывающей аппаратуры, с тем чтобы – ее идефикс! – экономить время и освободить Гэй от необходимости вести протокол заседания (обычно она расшифровывала записи позже, в удобное для себя время).