Сосуд с розыгрышем

Роб сдвинул шкаф в сторону, какое-то время глазел на открывшуюся темноту, а потом нырнул в нее. Опаленные полки, притянутые пружинами, вернулись на место. Силясь что-либо разглядеть, Роб потянулся к мутному источнику света. И бог всех розыгрышей явил чудо.

Голова Роба волшебным образом попала в ту самую банку.

Здесь же, во тьме, находился крошечный стульчик, на котором шутник, прячась за бутафорским камином, с противным хихиканьем дожидался своих жертв. Свободное пространство внутри банки позволяло вертеть головой и гримасничать, не боясь прилипнуть носом или щеками к стеклу. Жидкость, что якобы наполняла банку, на деле находилась внутри ее стенок, создавая для стороннего наблюдателя иллюзию заполненности.

Хохотнув, Роб торопливо полез в секретный проход, напрочь позабыв о том, что ему влетит, если он опять испачкает футболку или шорты. Перевел смартфон в беззвучный режим и нырнул головой в банку. Захихикал. С минуты на минуту должны были подойти Данила и Вэл.

– Это месть, детки, – прошептал Роб, едва не захлебываясь от смеха, бившего прямо в нос. – Нет-нет, это розыгрыш, простите. Или месть? – Он рассмеялся, наслаждаясь крошечной властью шутника.

Разумеется, Роб не планировал мстить друзьям. Да и за что? За то, что вчера отказались шляться с ним по почерневшему берегу? Отказались – и ладно. Тем хуже для них. А насколько хуже – они и сами узнают.

Роб так размечтался о предстоящем розыгрыше, что не заметил, как в кафе раздались голоса. Чтобы не зайтись в булькающем хохоте раньше времени, пришлось вспомнить скучнейший фильм про венгерского почтальона-астронома, посмотренный с отцом прошлым месяцем. Когда смех наконец прекратил щекотать лицо, Роб чуть вывалил язык и уставился перед собой ничего не выражающим взглядом.

Однако зашли в комнату отнюдь не приятели.

2

Первым ввалился крупный обладатель гавайки в узорах из ананасов. В складках его шеи чернела мошка, а мышцы лица словно пытались стянуться к ямочке верхней губы. Взглянув сквозь дыру в кровле на небо, неизвестный с мычанием откинул балку, решив не выискивать по карманам такую мелочь, как гибкость.

– Готово, – оповестил он. – Тащи его.

В комнату проник еще один здоровяк – и тоже в гавайке, но уже с хаотичным рисунком бананов. Тот же бритый череп. То же мясистое лицо, покрытое каплями пота, будто сиропом. Даже белые брюки были точной копией тех, что обтягивали толстые ноги первого субъекта.