Сотерис

В 4:15 обрушились крыша и межэтажные перекрытия. Возникла угроза распространения огня на соседнее здание.

К 6:00 пожар был локализован.

В настоящее время продолжаются заливка и разборка сгоревших конструкций.

При тушении пострадали пятеро пожарных. Четверо после оказания помощи были отпущены домой, пятый, получивший отравление угарным газом, госпитализирован.

Ребята переглянулись.

— Так, — бросила Маша мрачно, — еще и пожарный пострадал!

— Расслабься, — сказал Андрей. — В конце концов, никто не погиб, никто не покалечен.

— Это неизвестно, — хмуро возразила Маша. — Написано: одного увезли в больницу. Так что еще ничего не кончено.

— Я верю в нашу медицину, — вмешался Сашка. — Ты не переживай! — Он повернулся к Андрею. — Обратил внимание, что этот цех принадлежит Мариинке? Будто мало злодею театра!

— Этот полоумный действует по плану, можешь не сомневаться, — задумчиво проговорил Андрей. — Интересно, что у него на очереди?

Андрей забрал мышку у Сашки и стал щелкать по ссылкам новостей.

— О, кстати! — Он показал на заголовок короткой статьи: «Часть пострадавшего реквизита будет восстановлена». Ниже шел текст:

«В результате сильного хлопка большинство декораций, хранившихся во внешнем диаметре верхнего зала, вылетели на улицу. Как выяснилось, они не очень пострадали и подлежат восстановлению», — сказал сотрудник пресс-службы Мариинки.

— Хлопка, значит? — иронично хмыкнул Сашка. — Я бы сказал, что это больше было похоже на взрыв.

— Как только успели ноги унести, — соглашаясь, кивнула Маша.

— Причем всё напрасно, ведь наш беглец ушел от ответа, — сказал Андрей с сожалением.

— В прямом и переносном смысле, — добавил Сашка.

— А я так хотел перемолвиться с ним словечком! — печально заметил Андрей.

— Что чуть не спалил его живьем, — сказала Маша угрюмо.

Андрей был прав, когда предупреждал, что по ту сторону «двери» они могут оказаться на трехметровой высоте. Так оно и случилось. Ребята растянулись на асфальте под носом пожарного расчета, не обратившего на них, к счастью, большого внимания. Их только обругали и посоветовали убираться домой. И сейчас, читая новости, они сообразили, что пожарные приняли ребят за жильцов того самого соседнего дома.

Однако на столь внезапное появление троих подростков обратил таки внимание присутствовавший на пожаре высокий городской чин; холёный господин, стоявший рядом со сверкающим лаком лимузином. Показав на них рукой, он вызвал из оцепления двух милиционеров, что-то властно приказал, и те немедленно направились к ребятам.

Спасло их инферно. Так обозвали они то, что произошло в здании, когда лопнули оконные стекла. Свежий, насыщенный кислородом воздух хлынул в здание, и в долю секунды там разразилась огненная буря. Всё, что могло гореть, вспыхнуло разом и если бы ребята в тот момент находились внутри, их бы уже ничто не спасло.

Из проемов высунулись языки пламени, посыпалось стекло. Затем что-то сильно хлопнуло, и в воздух поднялись остатки перекрытий, обломки ящиков и декораций, выброшенные через крышу могучей силой. А снаружи за этим наблюдали остолбеневшие от неожиданности люди.

Раньше, чем кто бы то ни было опомнился, ребята поспешили покинуть это место и, лишь садясь в электричку, бросили последний взгляд на далекий столб черного дыма, поднимающийся вертикально вверх в прозрачном розовом утреннем небе.

Сашка первым нарушил молчание:

— Хорош сидеть! Давайте кофе попьем да погуляем по городу.

— Не нагулялся еще? — осведомилась у него Маша.

— При свете дня всяко сподручней рассматривать окрестности, — в тон ей ответил Сашка.

— Что ж, пойдем, — согласилась Маша и стала подниматься со стула, когда Андрей озабоченно почесал в затылке.

— Глядите, что я нашел! — воскликнул он, показав на еще одно сообщение агентства новостей, заголовок которого немедленно приковал к себе внимание всех троих.

Перед пожаром в мастерские Мариинского театра проникли посторонние лица.

Об этом сообщили в Управлении государственной противопожарной службы Санкт-Петербурга и Ленинградской области со ссылкой на свидетелей ЧП.