Сотканные из лжи

Мои глаза широко распахнулись. Тайлер взял меня за руку и повел внутрь. Здесь когда-то был магазин: в углах стояли сложенные стеллажи, а вдоль стен — стекла. Я медленно окинула взглядом помещение. Воображение рисовало полки забитые книгами, удобные кресла и симпатичные торшеры. Я жадно осматривала каждый дюйм, представляя, в какой цвет выкрасить стены, из какого материала выложить пол. Тысяча идей заполнили голову. Я не сразу поняла, что затаила дыхание, лишь когда в легких запершило, сделала глоток воздуха.

— Тайлер… — в уголках глаз собрались слезы. Я ринулась к нему и обвила руками талию. Он не сдержал болезненный стон, но и не дал мне отступить. Шрамы того дня отпечатались на его коже. Тайлер не хотел их удалять.

В его кармане завибрировал телефон. Удерживая меня, он выудил его. Меж бровей залегла складка.

— Это Стефан.

Я кивнула, подталкивая его ответить на звонок. Потому что если бы не Стефан Грант, мы бы сейчас не стояли здесь.

Тайлер провел по экрану. Я ободряюще улыбнулась. Сердце трепетало от радости и предвкушения заняться ремонтом. До окончания второго курса осталось несколько недель, а после я займусь этим местом.

— Свободны ли мы сегодня вечером? — Тайлер склонил голову, заглядывая мне в глаза. Я кивнула. — Что за новость?

Мои нервы натянулись до предела. Я не слышала слов Стефана, но судя по сменяющимся эмоциям на лице Тайлера, речь шла о моем отце.

— Хорошо. Увидимся в восемь. — Он отключил телефон и обхватил руками мое лицо. — Твоего отца нашли на границе с Мексикой.

Страшно было признаваться, но после этих слов с моих плеч рухнул груз. Кошмары вряд ли сразу закончатся, но по крайней мере нам не придется постоянно оглядываться и выискивать отца в толпе. Это был его выбор. Его решение. И последствия нести тоже ему. Мы с Тайлером не ответственны за это.

— Все будет хорошо. Я люблю тебя, — тихо сказал Тайлер и медленно коснулся моих губ.

В самом начале я и представить не могла, что с помощью него отыщу путь к себе и к своим мечтам. И сейчас, глядя в серые глаза и вдыхая любимой аромат, знала, что по-другому быть не могло. Мы сумели отыскать друг друга во тьме и наполнили наши жизни светом. И я бы пережила это путь заново, ведь знала, что все дороги всегда вели к нему.

— Я люблю тебя.

Лили

Комната окутана дымкой. Я протягивала руку и плавно касалась ее, чтобы она не развеялась. Легкий дурман вскружил голову. Ни единой мысли. Внутренний голос умолк, стоило вдохнуть лучшее лекарство от всех бед. Стены накренились. Потолок то опускался, то возвращался на место. Густая слабость растекалась по телу, подобно меду. Я распласталась на кровати и тянулась пальцем к дымке. Мелодичный голос просил остановиться. Ее голос. Но она давно мертва и не могла меня остановить.

Стук дверь прервал эйфорию. Я прищурилась, приподнимаясь на локтях. Он догадывался и теперь проявлял интерес. Но этот интерес не был схож с моим. Просто Кристофер был порядочным парнем, который не проходил мимо бродяги и протягивал руку. Не более. Когда-то я расценивала это за взаимную симпатию, но Крис не впустил меня. Слаженно выстроенный барьер сарказма надежно защищал его душу, в которую я хотела пробраться. Эта игра в одни ворота мне надоела. Кристофер такой же, как и остальные. Он хотел мое тело на один раз. Я для него лишь разменная монета. Но тогда я хотела ей быть. Мечтала и жаждала его прикосновений. Его поцелуев. Он ловко увиливал, скрываясь за маской собственной беспечности.

Стук не прекращался и начал нервировать. Последние дни в Болфорде проходили не так, как мне бы хотелось. Я надеялась выдержать ломку и прибегнуть к своему лекарству лишь на каникулах. Никому бы не было дело до бедняжки Лили. А, забыла. Никому не было дело и сейчас. Только Эшли как-то странно смотрела в мою сторону. Но если раньше я бы раскрылась перед ней, как книга, то сейчас скрывала под тяжелой броней. Мне не нужна ничья помощь. Я сама себе лекарь.

Умолк. Он ушел, как уходил всегда. Однажды он поймет, что я не его забота, и тогда я возобновлю игру. Дурман рассеивался, выпуская наружу мысли. Она велела прекратить, но я послала ее к черту. Нечего было оставлять меня. Моя жизнь — в моих руках. Отец все также прятался за купюрами, словно счастье, любовь и заботу можно было купить. Я потеряла надежду вернуть его в свою жизнь. Поэтому ушла туда, где мне рады. Там всегда громко звучала музыка, а улыбки не сходили с лиц. Там никому не было до меня дела. Они предлагали, я покупала. Искусственная радость — вот, что можно было приобрести.