Сотканный мир

Когда после света костра глаза привыкли к темноте, Кэл увидел, что представители семейств были здесь повсюду. Они сидели на ветках деревьев или прямо на земле, обложившись со всех сторон пожитками. Несмотря на то что они умели творить чудеса, сегодня ночью ясновидцы походили на обычную толпу беженцев: угрюмые, настороженные взгляды, крепко сжатые рты. Правда, некоторые из них решили в эту последнюю ночь на земле взять от жизни все, что только возможно. Влюбленные лежали в объятиях друг друга, целуясь и перешептываясь; одинокий певец что-то мурлыкал себе под нос, и три женщины танцевали под его музыку, надолго замирая в промежутках между движениями, так что сливались с деревьями. Однако большинство ясновидцев оставались неподвижны, смиряя свои страхи перед будущим смертельным представлением.

Запах кофе встретил Кэла на поляне, куда привел его Лем. Там тоже горел костер, хотя и не такой большой. У огня сидело полдюжины ясновидцев, и никого из них Кэл не знал.

— Это Кэлхоун Муни, — представил Лем. — Поэт.

Один из присутствующих — он сидел на стуле, пока какая-то женщина осторожно брила ему голову, — сказал Кэлу:

— Я помню тебя по саду. Ты же из чокнутых.

— Верно.

— Так ты пришел умереть вместе с нами? — спросила девушка, присевшая на корточки возле костра, чтобы налить себе кофе.

Это замечание, которое должно было бы показаться бестактным, вызвало у компании смех.

— Если потребуется, — ответил Кэл.

— Что ж, не стоит умирать на пустой желудок, — отозвался тот, которого брили.

Когда женщина вытерла полотенцем остатки мыльной пены с его головы, Кэл понял: этот человек отрастил шевелюру, чтобы скрыть от жителей Королевства замысловатый цветной узор на черепе. Теперь же он снова мог с гордостью демонстрировать его.

— У нас только хлеб и кофе, — сказал Лем.

— Годится, — заверил его Кэл.

— Ты видел Бича, — произнес кто-то из компании.

— Да, — подтвердил Кэл.

— Нам обязательно об этом говорить, Хэмел? — спросила девушка у костра.

Тот не обратил на нее внимания.

— И на что же он похож? — продолжал он.

Кэл пожал плечами:

— Он огромный.

Он надеялся, что на этом сможет закрыть тему. Но не только Хэмел интересовался Бичом. Все ясновидцы, даже та девушка, что возражала, ждали дальнейших подробностей.

— У него сотни глаз… — продолжал Кэл. — Вообще-то больше я ничего не разглядел.

— Может быть, нам удастся его ослепить, — предположил Хэмел, вытаскивая сигарету.

— Как? — спросил Лем.

— Древней наукой.

— Нам едва хватает энергии, чтобы поддерживать защитный экран, — заметила женщина с бритвой. — Откуда же мы возьмем силы для противостояния Бичу?

— Я не понимаю этих разговоров о древней науке, — сказал Кэл, глотая кофе, поданный Лемом.

— Она уже в прошлом, — сказал бритый.

— Ею владели наши враги, — напомнил Хэмел. — Эта дрянь Иммаколата и ее дружок.

— И те, кто создал Станок, — вставила девушка.

— Они давно умерли, — сказал Лем.

— Все равно, — проговорил Кэл. — Вам не удастся ослепить Бича.

— Почему же? — спросил Хэмел.

— У него слишком много глаз.

Хэмел подошел к огню и кинул в середину костра окурок своей сигареты.

— Это для того, чтобы лучше нас видеть, — сказал он.

Окурок в костре загорелся синим пламенем, и Кэл заинтересовался, что же такое курил этот человек. Хэмел отвернулся от костра и ушел, исчез между деревьями. После его ухода повисла тишина.

— Прошу прощения, мой поэт, — произнес Лем. — Мне надо отыскать дочерей.

— Ну конечно.

Кэл доедал свой хлеб, привалившись спиной к дереву, и наблюдал, как люди приходят и уходят. Он проспал не так долго, чтобы окончательно избавиться от усталости, и после еды его снова клонило в дрему. Он запросто уснул бы тут же под деревом, но выпитый кофе вызвал непреодолимое желание опорожнить мочевой пузырь. Он отправился на поиски подходящего куста и быстро заблудился среди деревьев.

В одном месте он увидел пару, танцевавшую в ночи под музыку из маленького транзистора — так влюбленные танцуют после закрытия дискотеки, слишком поглощенные друг другом, чтобы расстаться. Потом ему попался мальчик, которого учили считать, а счетами служила линия живых огоньков, созданных чарами матери. Наконец он отыскал укромное местечко и как раз застегивал пуговицы на одолженных штанах, когда кто-то схватил его за руку. Он повернулся и увидел Апполин Дюбуа. Она была, как обычно, в черном, но с накрашенными губами и подведенными глазами, что вовсе ее не украшало. Если бы он не заметил в руке Апполин пустую водочную бутылку, то понял бы и по запаху, что она порядком набралась.

— Я бы и тебе предложила, — сказала она, — да у меня ничего не осталось.

— Не беспокойся, — ответил Кэл.

— Чтобы я беспокоилась? — удивилась Апполин. — Я никогда не беспокоюсь. Все кончится плохо, буду я беспокоиться или нет.

Придвинувшись ближе, она уставилась на него.

— Ты плохо выглядишь, — сообщила она. — Когда в последний раз брился?