Сотканный мир

Глубоко посаженные глаза пророка были сосредоточены на Хобарте; когда инспектор склонил голову перед своим повелителем, на губах у того появилась легкая одобрительная улыбка. Так вот в чем дело. Хобарт служит пророку, и это само по себе говорит не в пользу последнего. Они что-то обсуждали, их дыхание вырывалось струйками пара в холодном воздухе. После чего пророк положил руку в перчатке Хобарту на плечо и развернулся, чтобы объявить собравшимся о возвращении Сотканного мира. Воздух взорвался множеством криков.

Хобарт обернулся и махнул рукой. Из машины выбрались двое его подчиненных вместе с ковром. Они вошли в круг света и положили ковер к ногам пророка. При появлении своей погруженной в сон родины толпа ясновидцев мгновенно смолкла, и пророку не пришлось напрягать голос.

— Вот, — произнес он почти будничным тоном. — Как я и обещал вам.

При этих словах он толкнул сверток ногой, и ковер развернулся перед ним. По-прежнему стояла тишина. Глаза всех присутствующих сосредоточились на узорах ковра: две сотни умов занимала единственная мысль:

«Сезам, откройся!»

Вечный призыв просителей, жаждущих войти, топчущихся перед запертыми дверьми. Откройся, покажись.

Был ли это волевой акт собрания, или пророк заранее все продумал и подготовил, Сюзанна не знала, но действо началось. Оно началось не из центра ковра, как было в доме Шермана, а с краев.

В последний раз ковер распустился в результате несчастного случая, а не по плану. Тогда он взорвался нитями и красками, Фуга пробудилась внезапно и хаотически. На этот раз процесс явно шел по определенной системе, узоры распускались в заданной последовательности. Танец нитей был не менее сложен, чем в первый раз, но в представлении чувствовались завершенность и изящество. Нити выписывали сложнейшие пируэты, они взлетали в воздух, выплескивая наружу жизнь. Контуры одевались плотью и цветом, скалы и деревья взлетали и опускались на предназначенные для них места.

Сюзанна однажды уже видела это великолепие и была до некоторой степени подготовлена к нему. Однако ясновидцы, а тем более Хобарт с его костоломами, ощутили в равной мере страх и благоговейный трепет.

Конвоир Сюзанны явно позабыл о своих обязанностях и застыл, как ребенок, впервые увидевший фейерверк и не знающий, бежать ему или смотреть дальше. Сюзанна воспользовалась этим и выскользнула из поля его зрения, из круга света, выставляющего ее напоказ. Она все время оглядывалась назад, на пророка, чьи волосы вились над головой языками белого пламени. Он стоял посреди распускающегося мира, пока Фуга возрождалась к жизни.

От такого зрелища трудно было отвести взор, но Сюзанна бежала со всех ног к темным склонам. Она удалилась от круга света на двадцать, тридцать, сорок ярдов. Никто не бросился за ней в погоню.

Особенно яркая вспышка за спиной на мгновение осветила ей дорогу, словно падающая звезда. Это была дикая, невозделанная земля, кое-где поднимались обломки скал; долину, скорее всего, выбрали из-за ее отдаленности, чтобы Фуга могла очнуться здесь от сна, не потревоженная никем. Долго ли это чудо останется в тайне, ведь приближается лето? Но может быть, они применят какое-то волшебство, чтобы отвести глаза любопытным.

Окрестности снова залил свет, и перед Сюзанной мелькнула чья-то фигура. Силуэт появился и исчез так быстро, что Сюзанна засомневалась, не подводят ли ее глаза.

Однако еще через ярд она ощутила на щеках леденящий сквозняк, который не был обычным ветром. Она догадалась о его происхождении в тот же миг, когда он коснулся ее, но уже не было времени отступить или подготовиться к встрече. Тьма расступилась, и ее повелительница преградила Сюзанне путь.

X Роковые события

1

Лицо было изуродовано до неузнаваемости, однако голос, еще более холодный, чем ее ледяное дыхание, явно принадлежал Иммаколате. И она явилась не одна. С ней пришли сестры, темнее самой тьмы.

— Зачем ты бежишь? — спросила Иммаколата. — Здесь негде скрыться.

Сюзанна остановилась. Эту троицу просто так не обойти.

— Оглянись, — сказала Иммаколата, и очередная вспышка распускающегося Сотканного мира безжалостно высветила все раны у нее на лице. — Видишь, где стоит Шедуэлл? Там через миг будет Фуга.

— Шедуэлл? — переспросила Сюзанна.

— Их обожаемый пророк, — последовал ответ. — Под личиной святости, которую ему помогла обрести я, бьется сердце Коммивояжера.

Значит, пророк — это Шедуэлл. Какая ирония: продавец энциклопедий завершает карьеру в качестве торговца надеждой!

— Это была его идея, — продолжала инкантатрикс, — дать им мессию. Теперь они готовы к завоеванию справедливости, как это называет Хобарт. Собираются предъявить права на обещанную им землю. И уничтожить ее в процессе завоевания.

— Они на это не купятся.