Сотня. День 21. Возвращение домой (сборник)

– Я же не мог уступить тебя сразу всем парням Феникса, – сказал Люк, отступая на шаг, чтобы полюбоваться ее платьем. – Только не сейчас, когда ты так прекрасно выглядишь.

– Ты понимаешь, какие неприятности у тебя будут, если тебя тут застукают?

– Постараемся этого не допустить.

Он обвил руками талию Гласс. Музыка внизу усилилась, и Люк крутанул девушку в такт звукам.

– Оставь меня! – полупрошептала-полухихикнула Гласс, игриво шлепнув парня по плечу.

– Ах, вот как юная леди должна обращаться со своими поклонниками? – Он произнес этот вопрос с жутким, утрированным акцентом: в действительности на Фениксе никто так не говорил.

– Пойдем, – снова тихо хихикнув, она взяла его за руку. – Тебе на самом деле нельзя здесь находиться.

Люк остановился и притянул ее к себе:

– Где бы ты ни была, я везде должен быть с тобой.

– Это слишком рискованно, – мягко проговорила Гласс. Их лица сблизились.

Он усмехнулся:

– Тогда нам лучше бы убедиться, что я не зря рискнул.

Положив руку ей на затылок, он притянул ее губы к своим.

Гласс уже занесла руку, чтобы постучать во второй раз, но тут дверь отворилась. Ее сердце замерло.

Это был он, действительно он, с теми самыми рыжеватыми волосами и темно-карими глазами, что ей помнились. Именно таким он каждую ночь являлся ей в ее тюремных сновидениях. Его глаза распахнулись от удивления.

– Люк, – выдохнула она, с трудом сдерживая чувства, скопившиеся в ней за последние девять месяцев и грозящие вот-вот вырваться наружу.

Ей отчаянно хотелось донести до него, что произошло, почему она порвала с ним и исчезла. Что последние, похожие на ночной кошмар полгода она думала о нем каждую минуту. И что она никогда не переставала любить его.

– Люк, – сказала она снова, и по ее щекам потекли слезы.

После того как она, сломленная, бессчетное количество раз шептала это имя в своей камере, было так странно произносить его сейчас, глядя на любимого.

Но, прежде чем она смогла выговорить еще хоть слово, в дверном проеме появилась еще одна фигура. Фигура рыжеволосой девушки.

– Гласс?

Гласс попыталась улыбнуться Камилле, подруге детства Люка, девушке, которая была ему так же близка, как Гласс – Уэллсу. И вот она здесь… в квартире Люка. Конечно же, горько подумалось Гласс, она всегда подозревала, что их отношения – нечто большее, чем дружба, хоть Люк это и отрицал.

– Ты хотела бы зайти? – спросила Камилла преувеличенно вежливо.

Ее рука сплелась с рукой Люка, но Гласс показалось, что пальцы Камиллы впились ей прямо в сердце. Пока Гласс тосковала по Люку долгие месяцы в заключении, ощущая его отсутствие, как физическую боль, он продолжал жить.

– Нет-нет, спасибо, – сказала Гласс внезапно охрипшим голосом. Теперь, даже если бы она смогла подобрать слова, невозможно было сказать Люку правду. Зрелище, которое перед ней предстало, делало ее поступок смехотворным и нелепым. Она так далеко шла и так сильно рисковала ради встречи с парнем, который уже успел закрутить новый роман. – Я просто заскочила поздороваться.

– Ты заскочила поздороваться? – повторил Люк. – Ты почти год игнорировала мои послания, а теперь решила взять и забежать ко мне? – Он даже не пытался скрыть гнев, и Камилла отпустила его руку. Ее улыбка превратилась в гримасу.

– Я знаю… я… извините. Я оставлю вас одних.

– Может, все-таки объяснишь, что происходит? – спросил Люк, обменявшись с Камиллой взглядом, от которого Гласс почувствовала себя ужасно неловко и одиноко.

– Ничего, – быстро ответила она, безуспешно стараясь сдержать дрожь в голосе. – Мы потом поговорим… Увидимся… – Она оборвала себя, слабо улыбнулась и глубоко вздохнула, игнорируя отчаянный позыв собственного тела остаться с Люком… как можно ближе к Люку. Гласс заставила себя сделать шаг из комнаты, но краем глаза увидела униформу охранника, резко втянула в себя воздух и отвернулась. Охранник прошел мимо.

Люк сжал губы и посмотрел на что-то, находящееся прямо над головой Гласс. Девушка поняла, что он читает сообщение транслятора на сетчатке глаза, и по тому, как заходили желваки на его лице, догадалась, что это сообщение о ней. Глаза Люка потемнели, а потом в них промелькнул ужас.

– Гласс, – сказал он хрипло, – ты была в Тюрьме.

Гласс кивнула.

Люк на миг перевел на нее взгляд, потом вздохнул, потянулся и положил ладонь на спину Гласс. Через ткань своей футболки она чувствовала давление его пальцев, и кожа ее млела от восторга, пусть даже Гласс была в смертельной опасности.

– Входи, – сказал он, подталкивая ее в квартиру.

Камилла с недовольным видом посторонилась, и Гласс вошла. Люк быстро закрыл за ними дверь.