Сотня золотых ос (СИ)

Рихард любил когда к нему попадали такие пациенты. С мелочами вроде обычных пьяных драк и краж работать было неинтересно и небезопасно — выйдя из центра, после того как Рихард громко отчитался о прекрасно проделанной работе, такие пациенты частенько крали и дрались снова. И иногда возникали вопросы о прекрасно проделанной работе. В таких случаях Рихарду приходилось выступать на нудных конференциях в третьем своем аватаре — идею он бессовестно украл у Тодерика, нарисовав плакатного персонажа — и говорить, что государство сделало для этих людей все, что могло, но не все поддаются перевоспитанию.

Общество дало им уютные интерьеры и оборудованные комнаты. Квалифицированных тренеров, которые проводили до четырех практик за день — дыхательная гимнастика, медитации, сеансы саморефлексии и мотивационные часы. Даже чаем их поили на церемониях. Все, что нужно нормальному человеку, чтобы осознать, что он был неправ и исправиться, а если он не желал понимать и исправляться — что же, в один прекрасный день такой человек мог обнаружить оранжевый сигнал на своем воротнике. Общество легко избавлялось от тех, кто не хотел следовать его правилам, не был обаятельным или не умел думать головой.

С убийцами, конечно, было сложнее. Большинство убийц не попадали ни в какие центры — это была работа для карабинеров и их исправительных камер. Но стоило убийце проявить чуть больше изобретательности — как Анни — и общество готово было согласиться, что именно это убийство — «социально приемлемое» преступление. Из этого Рихард раскручивал хорошие истории, поднимал рейтинги и писал отчеты зеленым торжественным шрифтом, а если Анни еще кого-то убьет — Рихард и из этого сделает трагическую историю о девушке, которой даже лечение не помогло и пришлось обнулить паршивке рейтинг.

А вот из настоящих жертв насилия и растления Рихард предпочитал сенсаций не делать. Говорил себе, что они не умеют вести себя на конвентах, но на самом деле ему почему-то претила эта мысль. Одно дело рассказать аудитории мыльную сказку, а совсем другое — трогать настоящие трагедии. Настоящие трагедии были нестабильны и непредсказуемы, настоящие трагедии отчетливо горчили будущими сомнениями и муками совести, и Рихард предпочитал оставлять тех, кто действительно нуждался в помощи, врачам. Идеалистам вроде Леопольда, вот у них хорошо получалось. А перед Рихардом высоких задач не стояло — только сделать так, чтобы у идеалистов была хорошая репутация.

Это хорошо получалось у него.

Часто. Чаще, чем не получалось.

— Хорошо, — прервал его размышления Тодерик. Рихард только сейчас понял, что мистер Ло молчал все это время, и их аватары просто стояли неподвижно под щелкающим табло, улыбаясь друг другу как идиоты, и каждый при этом думал о своем.

— Сделайте пару анонсов будущего выпуска, объясните людям, что горящие вокруг центра дома вовсе не означают, что поджигатели — наши подопечные. Или придумайте историю — не знаю, скажите, что это такой вид терапии.

Рихард почувствовал, как очки врезались в кожу — наяву он перекосился от удивления так экспрессивно, что у аватара сработал триггер, и усталые глаза персонажа в черных росчерках морщин округлились, как у анимашки. На кой хрен он вообще добавил этот эффект?..

Тодерик никогда не давал советов. И редко говорил умные вещи. Впрочем, это не повод так реагировать — пожалуй, все же не стоило добавлять столько концентрата в курительную смесь.

Аватар Тодерика вскинул нарисованную бровь.

— Потрясающая идея! — поспешил заверить его Рихард. — Неоценимый совет, позвольте теперь направить пробужденную им энергию в рабочее русло!

Рихард почему-то надеялся, что Тодерик поймет, что он издевается. Даже к штрафу был готов. Но чуда не произошло.

— Надеюсь, следующий отчет тоже будет зеленый, — белозубо оскалился Тодерик. — Удачного вам дня, мистер Гершелл!

— Удачного дня, — ответил Рихард пустому пространству конвента.

Тодерик отключился от конференции, а барабан с пластинками продолжал вращаться.

Глава 5. Решетки, башни и катакомбы

Предчувствия Марш не обманули — она проснулась с красными отметинами от очков и затекшей шеей. И пробуждение нельзя было назвать приятным — первым, что она увидела, было ее собственное лицо, уставившееся на нее серыми глазами, подсвеченными голубым сигналом автосохранения.

— Гадость какая, — с отвращением пробормотала она, стягивая очки.

Нужно взять в привычку выходить из конвента перед сном.

В общей ванной висел плотный пар, пропахший апельсиновым концентратом — почти все соседи успели проснуться, принять душ и оставить на белом кафельном полу неопрятные мыльные лужи, которые еще не вытерли сердитые зеленые лаборы-уборщики.

Несколько кабинок были заняты. Из одной доносился неритмичный переливчатый вой, и Марш с тоской поняла, что головная боль усиливается на высоких нотах. Она искренне понадеялась, что человек за матовым пластиком бьется в агонии и так пытается позвать на помощь.