Сотник

И вот на эту-то сцену и выходит «засланец-попаданец» (если кому-то очень хочется, то, пожалуйста — весь в белом). С мешком пороха за спиной, самогонным аппаратом подмышкой (самые популярные девайсы засланцев-попаданцев) и вооруженный великими тайными знаниями о том, что угол падения равен углу отражения, ток в цепи прямопропорционален напряжению, а «Е» равно «эм цэ квадрат»! Убежденный в своей исключительности, мудрости, и непременном праве жениться на княжне (принцессе), возглавить государство, поставить весь мир на уши… (нужное подчеркнуть). Кем посчитают его соседи, община, социум? «Препятствующим» или всего лишь «не способствующим»? Ни черта полезного не умеет, ничего нужного не знает, обычаи не блюдет, старших не уважает, ЖЕЛАЕТ СТРАННОГО!

Мишке Лисовину удалось, на первых порах, сей незавидной участи избежать. Что-то дальше будет?

Глава 1

Сентябрь 1125 года, берег реки Припять

— Ну-с, мистер Фокс, давненько мы с вами не беседовали, все время кругом чужие глаза и уши, а общение наше, сами понимаете, дело сугубо интимное. Оба раза, если помните, стоило мне вас кому-то показать, обязательно это скверно оборачивалось. Один раз вы от меня по загривку огребли… ну-ну, а вот обижаться не надо, не надо! Сам виноват, скотина бронзовая! Управлять он мной вздумал! И нечего морду кривить, по заслугам получил!..

М-да… второй раз, конечно, вам сильнее досталось, и тут вашей вины нет… кто ж знал, что герр бургомистр так разгорячится? Хотя, в образе Туробоя это для него, пожалуй, нормально. Хорошо хоть на куски не рассек! Я на следующий день чуть ли не целый час на карачках ползал, пока вас в траве отыскал. Столько всего за несколько дней произошло, даже не знаю с чего и начать…

Боярич Михаил сын Фролов по кличке Бешеный Лис, сотник младшей дружины Погорынского войска, задумчиво покрутил в руке бронзовую фигурку лиса, попорченную двумя зарубками: одной — поменьше — на загривке, другой — побольше — на боку возле правой задней ноги. Фигурка изображала вздыбившегося в хищном прыжке лиса. Чеканка была исполнена настолько искусно, что обозначены были даже встопорщенная на загривке шерсть, когти на лапах и клыки в ощеренной пасти. А еще был в этой статуэтке какой-то секрет — в лунном свете либо при искусственном освещении при малейшем изменении положения фигурки тени на морде лиса играли так, что создавалось полное впечатление живой мимики.

— Ну, что ж… начну, пожалуй, с радостного известия — ребята с купеческого отделения Академии нашлись. Не то, чтобы совсем нашлись, но теперь уже ясно, что с ладьи они сумели убраться живыми и здоровыми… почти все.

Возвращались они из Пинска… Осьма, паскуда Спиридон, что б ему на том свете сковородка погорячее досталась, четверо гребцов и пятнадцать отроков. Гм, прямо:

Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Йо-хи-хо, и бутылка рому!

Нет, это я куда-то не туда заехал, извиняйте, мистер Фокс. Возвращались они, значит, из Пинска и повстречали две ладьи с ляхами. Ну, не то, чтобы повстречали, а так — у берега те стояли и не то разгружали что-то, не то грузили… трудились, одним словом. Не понравились они Осьме сразу, и скомандовал он гребцам «навались!», а отрокам «к бою!». Опыт есть опыт, мастерство, как говорится, не пропьешь — увязались за ними ляхи… то есть, они-то тогда еще не знали, что это ляхи, но… не суть! В общем, удалось нашим в устье Горыни завернуть, но там, против течения, ляхи соревнование по гребле выиграли, хоть ребята гребцам и помогали, как могли. Осьма к берегу повернул, но тут так неудачно получилось, что ляхи сразу троих гребцов положили и Осьму в ногу ранили. То ли у ляхов лучники хорошие были, то ли так уж не повезло, но дело совсем кисло обернулось. Правда и наши, когда ляхи борт к борту свалиться вознамерились, тоже не лопухнулись — так из пятнадцати самострелов в упор врезали, что первая ладья больше никакого участия в событиях не принимала! Ну, а от второй пришлось на берегу спасаться — она и побольше была, потому и поотстала, и самострелы перестали сюрпризом быть… одним словом, пришлось линять.