Сотник

— И за Данькой тоже. Он сюда совсем зеленым попал — двадцати не было. Да так и не повзрослел. Все такой же молодой и дурной на всю голову… Пацифист, блин. Пропадет он тут без меня. Приглядишь? — требовательно повторил он.

— Я тебе слово уже дал. Оно у меня одно. Если тебе мало…

— Мало… Но выбора нет… Только учти — если что — я тебя ТАМ достану… — Журавль шевельнулся и повысил голос. — Медведыч! Валуй! Меч мой подайте… бояричу Лисовину. Пусть он его сыну моему отдаст.

Глава 3

Январь 1126 года

Лес в землях боярина Журавля. Мастеровая слобода. Окрестности села Отишие

До рассвета Журавль все-таки дожил и, хоть временами впадал в забытье и заговаривался, пугая окружающих непонятным им бормотанием и вскриками, успел ещё встретить прибывшую под утро сотню охраны. Это сильно облегчило процесс переговоров Медведя и Валуя с сотником Грымом, вполне соответствующим той характеристике, что дал ему Медведь во время памятного разговора в лесу: упертый, туповатый, но исполнительный и Журавлю верный.

Боярин ненадолго пришел в себя и, вполне внятно обматерив Грыма, велел тому слушать Валуя с Медведем и, к немалому потрясению окружающих, Мишку. Грым в первый момент хоть и вылупился ошалело, тем не менее принял вводную без возражений и уточнений, словно его переключили. Как только в его голове сменились приоритеты, он все-таки начал соображать достаточно быстро и в правильном направлении, а потому с ходу огорошил:

— Так значит, приказа Слободу жечь боярин не отдавал? — и не дожидаясь ответа, озабоченно полез в затылок. — Тогда назад поспешать надо — Мирон мастеров резать пошел…

— Чего?!

Мишка не понял, как в его руках оказался самострел, наведенный на Грыма, а рука уже была готова нажать на спуск. Егор прыжком оказался рядом, но ударить не успел — боярич сам бессильно опустил оружие и застонал сквозь зубы, услышав, как где-то очень далеко мощно ухнул до боли знакомый звук, который никак не должен был раздаться здесь, по крайней мере, в ближайшие лет триста. В утреннем заснеженном лесу гул далекого взрыва прозвучал как приговор, убивая последнюю надежду.

— Ты что сделал, сука? Четвертую… — голос Журавля, хоть и прозвучал почти шепотом в наступившей тишине, но заставил Грыма побледнеть и попятиться.

— Мирон сказал… — Грым непроизвольно поежился и тревожно оглянулся на Медведя с Валуем, сглотнул, но все же попытался оправдаться. — Ты сам его за старшего оставил…

— ТАКОЙ. Приказ. Только. Я. Мог. Отдать. Лично. Дятел! — Жур отдышался, коротко закрыл глаза, словно набираясь сил, и поинтересовался почти спокойным голосом. — Ты ему людей дал?

— Пятерых… Его вертухаи с ним ещё…

Журавль открыл глаза, пошарил взглядом вокруг и остановился на Мишке. Заговорил тяжело, с усилием, делая долгие перерывы между словами:

— Слышь… депутат… Бери всех… И Грыма тоже. Дурак, но верен… Потом сани пришлете… Доживу — тогда договорим… Валуй, Медведь! — дождался, пока и тот, и другой подвинулись в зону обзора, и распорядился. — Этот с вами пойдет… Я сказал! — неожиданно прохрипел со своей лежанки Журавль. — К Даньке… К боярину Даниле… Он — за меня… — и отвалился без сил.

Сколько олимпийских рекордов он перекрыл на обратном пути по заснеженному лесу, стараясь не отстать от взрослых воев в лыжном забеге, Ратникову думать было некогда — в висках лупила и гнала вперед только одна мысль:

"Черт с ней, Слободой, черт с ними, со всеми ништяками и мечами и Златоустами в богудушуихмать! Но хоть бы Макар успел мальчишек из слободы увести! Хоть бы успел…"

Остальных отроков под командованием Дмитрия решено было оставить с ранеными для охраны и помощи Мотьке. Ну и чтобы не задерживали в дороге взрослых.

Медведь, размеренно отмерявший лыжню рядом с Мишкой, похоже, думал про то же самое — его "медвежата", включая младшего сына, на которого он возлагал столько надежд, остались тоже там, с Тимкой и Макаром, и, если Мирону удастся до них добраться, то в судьбе своих младших опытный воин не сомневался.

Черный дым, поднимавшийся над лесом, заметили издалека, и никаких сомнений в том, что это догорает разоренная Слобода, не оставалось. Однако, когда лыжники вылетели из леса, оказалось, что высокий тын, мост и ворота за ним уцелели. Более того, ворота оказались надежно заперты, а на заборолах виднелись вооруженные люди.

— Откуда у Мирона столько воев набралось? — оскалился было Медведь на Грыма. — Ты ж говорил, с ним меньше десятка послал. Да его вертухаев пятеро…

Он повнимательнее пригляделся и вдруг ухмыльнулся:

— Нурманы! — и не дожидаясь, пока их окликнут с заборол, сам подал голос. — Свен! Боярин Данила здесь?

— Медведь, ты? — отозвался сверху голос с легким акцентом. — Боярин Журавль где?

— Свен, меня признаешь? — Валуй выехал вперед и встал рядом с Медведем. — Журавль нас сюда послал. Мирона взяли? Боярина зови…