Сотник из будущего. Начало пути

Вытянувшись да расслабив уставшее тело, пересказал Митеньке, как прошло его путешествие. Ну, разумеется, без всяких там чудесных подробностей. Затем, по его настойчивой просьбе поведал немного о службе ратной вообще, и как она у него самого и с чего начиналась.

–Отдавали для обучения и служения в княжьи отроки в моём детстве пораньше. Уже в 12, батя, твой дедушка, Хват Иванович, и во крещении Иван будучи сам десятником в гриди князя Рюрика Ростиславовича, привёл меня, сопливого тогда мальчишку, в служение к будущему великому князю Мстиславу Удатному. Тот уже тогда отличался воинским задором да сметливостью, но и о дружине своей заботился как о себе самом. Хороший командир был, что и сказать… Поэтому-то, попасть к нему было совсем не просто. И вот, стоим мы, значит, у княжьего терема, да и спускается тут Мстислав Мстиславович с «ближниками» (приближённые лучшие воины – бояре) своими по ступеням.Отца-то он хорошо знал, как-никак отменный воин в дружине его дяди Рюрика он был, да и вместе в походы они не раз хаживали, вот и вопрошает его: «Здоров будь, десятский, с чем пришёл ко мне, да никак привёл кого с собой – такого малого?»

Ну, а батя голову склонил, поприветствовал, как полагается, князя и отвечает.

–То мой малец, Княже, третьяк (нас трое братьев было) Андрейка, хочет он сам, и я его в том добром намерении поддерживаю, у тебя службу ратную служить. А перед тем просит у тебя пройти обучение воинскому делу при дружине в детских отроках. А то, что мал пока, так характер у него есть, кость на месте, ну а мясо, глядишь, и нарастёт с годами.

Взглянул на меня Мстислав, усмехнулся, да и говорит: «А давай-ка испытаем младшего твоего? Пусть простоит против детского отрока из моих. Из тех, кто готовится уже в дружину переходить, да полных 100 ударов сердца выдюжит в поединке».

–Есть характер, как ты говоришь, не сплошает, поди, ну а коли худо себя покажет, не взыщи десятник, придётся ему другого князя себе искать! – и засмеялся на весь двор.

Ну, тут все, кто был в окружении, да кто подошёл поглядеть на представление, тоже засмеялись, с ним значит. Как же, мальчонка 12 лет, вот такой же точно, что и ты, сейчас, да с почти готовым воином схватится. Видано ли такое?

Делать нечего, встал я в круг, что образовали все присутствующие, и выходит против меня детина, сам на полторы головы выше. Руки в боки, и усмехается такой в прищуре. Ну а как же, ему-то уже почти 16 лет стукнуло. Он-то уже всё обучение воинское прошёл. В походах пару раз был, да кровь в бою, небось, не раз пролил, а тут какой- то сопливый мальчишка против него в круг вышел. И надо ему того нахала перед князем своим отменно проучить.

Нам правила боя княжий воевода Ярило высказывает: куда можно, а куда нельзя бить, какие, значит, болевые приёмы разрешаются, какие нет. А я стою «ни жив, ни мёртв», и все то те слова мимо моих ушей пролетают. Что и говорить, испугался шибко, но виду всё равно, как батя сказал, не подал. Так, просто, лицо бледнее стало, и злое такое, говорят, как у волчка. От того, значит, у меня и кличка стала в детских, как у собачки нашей–«Волчок».

Ну вот, значит, стою я в круге, а батя мне так говорит спокойно: «Сынок, страха нет… боль, кровь, всё пустое, пройдёт и забудется, а вот как ты в жизнь воинскую вступишь изначально, так к тебе и будут всегда и все относится после. Вспомни всё, чему я тебя все эти годы учил и не опозорь же род воинский свой». Вот после этих самых слов и отпустило меня.

Бились мы с тем парнем не сто ударов сердца, а пять раз по сто. Он, конечно, и более сильный был, да и более умелый, чем я. Один только удар его, словно кувалда пудовая. Но и я же вёрткий и жилистый был, словно свирепая ласка. Всё лицо в крови, грудь и спина отбиты при падениях. А зажать он меня всё не может никак. Уже в самом конце подмял всё-таки под себя, как медведь, да давай душить. Забылся, похоже, что по правилам поединок вести надо, и обозлился очень. Ломает да душит сам, а я молчу. Уже и в глазах потемнело, а нет, всё ему сдачи. Вот тут-то князь и закричал: «Стоять! Конец схватки!» И подошёл к отцу:

«Прости, – говорит, – Хват Иванович, что дольше испытывал твоего сына, чем мы уговаривались. Но уж больно узнать хотелось, насколько малец удачный. Такой-то он мне в детских за радость будет!»

Батя же, поддерживая еле стоящего на ногах меня, сказал весомо:

–Тому я, княже, и сам рад, зато уверен, что сын мой в воинское сословие с честью к тебе входит!

«Вот такое было моё вхождение в мир воинский, сынок. Потом было долгое и изнурительное обучение. Битвы, слава и кровь. Бывали и поражения, не без того. Но вот видишь, до сих пор я жив и не покалечен даже. И всё это, во многом, благодаря тому, что гоняли меня в обучении до седьмого пота. Гоняли все, начиная с бати, Хвата, раба Божьего Ивана Ивановича, Царствие ему Небесное, и заканчивая всеми моими наставниками, командирами да старшинами.